В. Карпец: "… положение о том, что в Церкви не может более созываться Поместного Собора. Как сказано в документе, якобы Архиерейского Собора достаточно. А это абсолютно противоречит всем канонам Православной Церкви. Поместные Соборы созываются – либо православным Царем, …, либо же созываются решением большинства церковного народа, который вправе потребовать созыва Поместного Собора."

ТРЕБОВАТЬ созыва Поместного Собора могут только церковные революционеры. Напомню основные тезисы статьи "Нужен ли нам Поместный Собор?", опубликованной в журнале "Благодатный огонь" N13:

"Что такое Поместный Собор и почему проведения его так рьяно добиваются некоторые деятели? 37-е правило святых апостолов гласит: "Дважды в году да бывает собор епископов, и да рассуждают они друг с другом о догматах благочестия, и да разрешают случающиеся церковные прекословия". На I Вселенском Соборе было установлено, что "Поместный Собор есть собор епископов какой-либо области" (прав. 5). Этот же епископский состав Поместного Собора был подтвержден на IV (прав. 19) и на VI (прав. 8) Вселенских Соборах.
Итак, как мы видим, истинный Поместный Собор – это Собор епископов. Именно епископам Бог вручил бразды правления Церковью Христовой. Именно епископы Церкви собирались на Вселенские и Поместные Соборы и принимали догматические и канонические постановления. Если священники, монашествующие или миряне и присутствовали на Соборах, то без права голоса и только в качестве свидетелей, консультантов и помощников архиереев-соборян. Их подписей под постановлениями Собора не было.
Собор – это не съезд или парламент, и соборность – не демократия. Демократические собрания никто не именует cобором, а, как правило, съездом, парламентом, Госдумой или уж, на самый худой случай, "Верховной Радой Украины". На Вселенских и Поместных Соборах постановления принимались не большинством голосов, а единодушным исповеданием правой веры на основании Священного Предания Церкви и хранимого Церковью вероучения. Соборность – это единодушие множества, почему соборные постановления и предварялись словами: изволися Святому Духу и нам… Отметим, однако, что сам термин соборность, введенный в обиход А.С. Хомяковым и не встречающийся в святоотеческой литературе (не путать с содержащимся в Символе Веры прилагательным соборная, то есть "кафолическая", "вселенская", относящимся к Церкви), многими ревнителями "поместной соборности" понимается сверхпримитивно: собрание на Поместном Соборе епископов, священников, монашествующих и мирян якобы и есть настоящий апофеоз соборности.
Конечно, как в "Уставе Русской Православной Церкви" 1988 года, так и в "Уставе" 2000 года имеется положение о Поместном Соборе, в котором могут принимать участие и иметь право голоса не только епископы, но и клирики, и монашествующие, и миряне. Однако это – некий пережиток революционно-демократических (начало ХХ века), а затем и советских традиций, от которых Русская Церковь, слава Богу, стала постепенно освобождаться: священноначалие нашей Церкви поступило очень мудро, отказавшись в последние полтора десятилетия на практике созывать Поместные Соборы с участием священников, монашествующих и мирян. Каноническое устроение Церкви не может противоречить каноническим определениям Вселенских и Поместных Соборов, а эти каноны однозначно отдают управление Церковью одним только архиереям. Введение принципов парламентской демократии в управление и жизнь Церкви (например, выборность священства и епископата мирянами, как того, в частности, требуют современные обновленцы), без сомнения, закончится разрушением всех церковных структур, анархией, церковным хаосом и гибелью Церкви.
Но нам могут возразить, что Русская Церковь уже знает пример участия в Поместном Соборе мирян в 1917-1918 годах. Приходится признать, что по своему составу этот Собор не соответствовал церковной традиции. Все Вселенские, а также Большие Московские Соборы XVII века были архиерейскими. Только лишь на Поместном Соборе 1917-1918 годов на волне революционно-демократического брожения в России в качестве соборян были выбраны и миряне. Но это либерально-демократическое новшество начала ХХ века можно по праву рассматривать как некий модернизм в области канонического права. Характерной особенностью состава Собора было то, что на нем преобладали миряне и пресвитеры: из 564 членов Собора российский епископат представляли только 80 архиереев, белое духовенство сильно преобладало над монашествующими. Как пишет протоиерей Владислав Цыпин, "часть членов Собора, главным образом церковно-общественные деятели из мирян, профессора духовных академий, в особенности Петроградской, была увлечена революционной февральской фразеологией и смотрела на великое дело церковного строительства как на часть начавшихся в стране преобразований, которые кое-кому из соборян, даже в августе 1917 года, виделись еще в радужном свете. Из этих кругов шли попытки провести на Соборе далеко идущую модернизацию церковного устройства и богослужения" (Русская Церковь (1917-1925). М., 1996. С. 19-20). И как раз участие выбранных демократическим голосованием мирян и священников, часто к тому же зараженных революционно-обновленческими настроениями, подтверждает противоестественность введения в управление Церковью демократических принципов. Известно, что, воодушевленные либерально-демократическими преобразованиями в Церкви, участники Поместного Собора 1917-1918 годов, увлекшись парламентскими приемами, неуместными в церковном делании, очень скоро начали делиться на группы и фракции, одни из которых противились восстановлению патриаршества*, другие ратовали за введение женатого епископата, третьи – за русификацию богослужения, введение органной музыки в храмах и другие радикальные модернистские новшества, которые очень скоро воплотили в жизнь обновленцы и живоцерковники.
Так, например, на Соборе был "реабилитирован" священник-революционер Григорий Петров, лишенный Святейшим Синодом в начале ХХвека священного сана за свою революционную деятельность.
Как и в многопартийном парламенте, на Соборе не утихала полемика по пустякам, проводилось голосование и переголосование, если что-то не устраивало одну из фракций.
Атмосфера на Соборе была до того накалена, что митрополит Тихон, будущий Патриарх, вынужден был сделать замечание: "Выступающие забывают, что у нас не митинг, не товарищеское собрание, а Священный Собор Православной Церкви" (Прот. В.Цыпин. Указ. соч. С. 29). "Мой отец писал мне, – пишет в одном из своих писем Святейший Патриарх Алексий (Симанский), – что был как-то на пленарном заседании Собора; впечатление – как от парламента, а не Собора в церковном смысле". Сам Собор, как вспоминает один из его участников, митрополит Евлогий (Георгиевский), "по пестроте состава, непримиримости, враждебности течений и настроений поначалу тревожил, печалил, даже казался жутким".
Неизвестно, чем бы закончился такой Собор, если бы захватившие власть в стране большевики его не распустили. И в этом был, вне всякого сомнения, благой Божий Промысл: если бы все решения Поместного Собора 1917-1918 годов были приняты, то сейчас наша Церковь жила бы по новому стилю – западному григорианскому календарю, а богослужения проходили бы на русском языке. Да и на главное положительное решение Поместного Собора – восстановление патриаршества и избрание Всероссийского Патриарха – соборяне решились только после долгих дебатов, когда 28 октября 1917 года в Москве загремели революционные выстрелы под стенами Кремля.
Вот такой демократический Собор, якобы для разрешения "неотложных церковных проблем", предлагают провести ревнители "поместной соборности". Они пытаются убедить нас, что все церковные нестроения в один миг исчезнут, как только на Поместном Соборе раздастся голос мирян – "соборной православной общественности". Но вряд ли сами они уверены в этом. А вот достичь своих целей на таком демократическом собрании могут попытаться, если, конечно, соответственно подготовятся.
Для прекращения нестроений в Церкви вовсе не нужно собирать Поместный Собор (с участием ангажированных мирян, да еще "альтернативных православных юрисдикций"), который лишь внесет в церковную жизнь недопустимый дух секулярной митинговщины, парламентаризма и анархии, а следовало бы прекратить разрушительную деятельность самим церковным революционерам как справа, так и слева.
При современном развитии РR-технологий и возможной дестабилизации политической ситуации в России (например, начиная с 2008 года, а возможно, и раньше*) заигрывание с "церковным парламентаризмом" в виде Поместного Собора и выборности его членов может привести к таким разрушительным последствиям в жизни Русской Православной Церкви, что к управлению церковным кораблем придут (по украинскому сценарию "оранжевой революции") абсолютно антицерковные силы.
Согласно каноническому праву Православной Церкви, Архиерейский Собор, как высший орган иерархического управления Русской Православной Церкви, имеет всю каноническую власть решать любые церковные вопросы, как канонические, так и церковно-общественные. Повторим еще раз, что Архиерейский Собор, согласно церковным канонам, и есть истинный Поместный Собор. А игры в демократический парламентаризм оставим депутатам Госдумы и оранжевой "Верховней Раде нэзалэжной Украины"."