С Великим Праздником Вас, Николай, Светлана, Валерий, крёстную мою - дорогую тётушку Марию, Сашко, Свету и их ребят.
Вечная Память - самым родным нашим - Солдатам, Морякам и Великим Труженикам Великой Отечественной - верным сынам Земли нашей, Отцам, Дядькам и Дедам нашим:
Павлу Григорьевичу Конопле
Николаю Фёдоровичу Овсиенко
Михаилу Григорьевичу Конопле
Василию Григорьевичу Конопле
Оксане Григорьевне Прыйма (Конопле)
Николаю Григорьевичу Прыйме
Григорию Моисеевичу Конопле - деду нашему, кого фашисты убивали в древних Дубовичах – ТРИЖДЫ…Дважды из приговорённых к смерти заложников его освобождал Ковпак.

Именно в древних Дубовичах 23 февраля 1943 года Ковпак выбил из села немецкий гарнизон и провел ЕДИНСТВЕННЫЙ Торжественный Парад Советских Войск на оккупированной врагом земле Украины.
Потом пришли каратели, расстреливавшие всех взрослых мужчин – дубовян.
Шли по лучам – улицам села, выводили на улицу мужчин, били, и расстреливали.
На нашей дедовой Прасоловке – расстреляли восемнадцать мужчин…

Тётушка Мария – матушка твоя, моя крёстная - рассказывала мне, как в хату нашего деда пришли немцы… Как деда вывели в исподнем и босиком на снег, и долго били около сарая, во дворе дома… А они только и могли наблюдать это из окон знакомого тебе дедова дома. Должны были расстрелять…
Но тётя Мария рассказала, как офицер-немец, кто командовал группой солдат, вдруг, схватил себя обеими руками за голову, что-то громко-прегромко начал кричать солдатам и махать руками… И, вдруг, быстро развернулся, пошёл по двору, перелез через забор, и пошёл по длинному огороду, спускавшемуся к пруду, шёл почти по пояс в снегу к Кочубеевскому саду, куда и дороги-то не было – только глубокий снег, выпавший за зиму. А до Кочубеевского шагать – метров триста, да и он весь выше колена был в снегу…
Наш дед – Григорий Моисеевич – остался лежать у сарая забитый, но не расстрелянный… Солдаты его не расстреляли, вышли со двора на улицу, и ушли… А до этого расстреляли на Прасоловке восемнадцать мужчин – дубовян…
Дед был последним, кого на Прасоловке не расстреляли, и один из мужчин на улице остался жив…

Я поведение офицера тогда объяснил тем, что в карательные дела в Дубовичи бросили регулярные войска, и он был в шоке от безвинной крови, которую пустил… Он не был до конца палачом. И кровь уже убиенных, абсолютно беззащитных, ему – простому армейскому офицеру, снятому с фронта, - крутанула голову. Это не был готовый к крови безвинных палач - эсэсовец...

К этому могу добавить и рассказ известного тебе твоего соседа Петро.
Помнишь, когда тридцать лет назад в ноябре оказался в Дубовичах…
Зашел Петро, и пригласил меня в гости, сказал:
_ Ты, Михайло, у меня в доме еще не был, зайди, да вдруг телевизор починишь…
А что те телевизоры было чинить… Прощупал лампы: холодная, - сгорел катод. Заменил ее, - и заработал…
Вышли из твоего отчего дома, идем мимо соседского Митровского дома, к кому в детстве за вишней в сад лазили, - и Петро показывает на большие известные и привычные тебе с детства деревянные ворота, и рассказывает:
- Здесь меня с батькой венгры в 43-м расстреливали… Поставили обоих к воротам, а батька приказывает: «Беги в дом к матери!… Беги!!!» Я и побежал… Заскочил домой, венгры бегом за мной… Мать спрятала в доме, и начала кричать на них… А они: «Партизан! Партизан!» А мне всего двенадцать лет. Мать кричала на венгров, они не выдержали, ушли из дома без меня. А утром у Митровых ворот лежал расстрелянный отец. Били разрывными пулями. Побили и ворота… До сего дня дыры от них по ним.
Утром глядел на следы разрывных пуль по старым деревянным воротам, где был расстрелян отец Петро, где мог остаться и двенадцатилетний дубовянин, – сосед твой, Николай…

Вечная Память всем-всем дубовянам (а их на памятной гранитной плите в центре Дубовичей – более шестисот человек; и такое – в каждом украинском селе), всем украинцам, всем русским, белорусам, татарам, таджикам, грузинам и всем-всем сынам народов-братьев, - павшим за нашу землю в Великой Отечественной войне, за то, чтобы мы жили сегодня.
А то, что кто-то врагов отцов наших уравнял на Украине с врагами отцов наших в Великой Отечественной войне - это продажный долларовый НАТОфашизм; иудам этим - долларами за их иудин предательский грех проплачено.
Бог не выдаст - свиньи не съедят. Ни ющенки - ни хрющенки...
С уважением к Вам,
Михаил Конопля - один из Вас - из старого казачьего рода запорожских казаков древнего села Дубовичи Черниговской губернии.
11 мая 2008

PS
Когда отправил на Украину письмо брату, то пожалел, что не включил в него и своего видения того, что сделал бы с ющенками мой дядько Павло, в тринадцать лет увезенный из Дубовичей в рабство в Германию.
- С Украины немцы, - как он рассказал мне, - вывезли в рабство всю молодежь 1918-1928 года рождения.
То же самое рабство испытали и русские – как мне рассказывали калужане села Юрятино и Волховское, что на калужском берегу Протвы, рядом с Протвино, на себе испытавшие фашистский полон - «прогресс» «западного образа миропостроения».
Мы его и сейчас, в вымирающей искусственно России, испытываем сполна. Фашистская война, искусственно уничтожающая русский и другие коренные народы России и Украины - ушла в другую форму, но её цель – та же, что и у войны марионеточной гитлеровской Германии – уничтожение Русского и других коренных народов России. Следом за индейцами Америки – вчерашние гитлеровские хозяева искусственно уничтожают русских и украинцев. Готовят очередные кровопролитные войны.
Дядько Павло был освобожден советскими войсками там, куда таких как он, - более четырех тысяч ребят - украинцев и русских – в самый конец 1944-го бросили на рытьё противотанковых рвов от наступающих советских войск.
Но войска прорвались, и мальчишки - вчерашние немецкие рабы – были освобождены...
Дядько Павло рассказывал:
- Нас - около четырех тысяч ребят - построили. Никому из нас не было восемнадцати... Я ж в свои семнадцать – уж как пушинки бросал стокилограммовые мешки...
Если кто бы видел его - крупного, белозубого, ростом за сто восемьдесят пять сантиметров, с крупнейшими и сильнейшими руками, с крупной сильной костью, с красивой мужской шевелюрой, - он бы тоже не сомневался в этом... Но ноги у него не было АБСОЛЮТНО... Кусочка от неё не осталось.
- Нас построили около четырех тысяч ребят. Дубовян - было восемь парней. Выступавший перед нами офицер говорил, что еще не завтра конец войне. Приедете домой, и Вас скоро призовут на фронт... Каждый из Вас, кто пожелает сейчас встать в строй, - будет принят в войска. Кто не пожелают, - едут домой... Перед нами лежала гора оружия в крови... И никого из нас уже не надо было учить воевать. Четверо дубовян вышли из строя, чтобы воевать. Четверо уехали домой.
- Ты знаешь, Михайло, - меня увсегда поражало, что немец - схватись с ним в рукопашной – сильный солдат, як бык. Но стоит ему один день не поисты – и нема солдату… Шо так, и не пойму?!
- Шел с фронтом к хутору своего хозяина, и снилось, дойду до гада. Нас у него было пять рабов-дубовян… Кормил как на убой, как свою скотину... Как скотину заставлял работать. Но меня из всех сразу выбрал, и бил страшно каждый день… Каждый день... Спал, и видел, что приду к нему… Фронт шел туда… Мы их вышибали, они – нас, так и шли… Шестьдесят пять километров не дошел… Мина в атаке рванула… Зацепила ногу… Медсанбат, гангрена, госпиталя. Переезды из одного в другой. И в каждом резали, и она шла и шла дальше. Резали двенадцать раз… Остановили уже в Свердловске. Дальше уж резать было нечего. Но самое страшное, что видел по госпиталям, самые страшные муки, – это муки обгорелых танкистов.
- Мы все четверо дубовян, кто остались в войсках, - все вернулись домой. Мы четверо и сегодня очень близки. А тех, четверых, убежавших, что и сейчас живут в Дубовичах, - мы их больше не знали, и не будем знать никогда!
Этот разговор с дядькой Павло был в 1978 году, тридцать лет назад.
И ещё рассказ дядьки Павло, он многое поясняет:
Его в рабство сдал полицай, - родной брат мачехи.
Отца тогда не было в Дубовичах, отъехал, и не знал – как сына угнали в рабство.
Всех мальчишек и девчонок, приготовленных в рабство, - собрали и заперли в сельском клубе. А когда оттуда уводили, он спрятался под лестницей, и его не заметили. Он выбрался, и пошёл домой. Пришел в ночи… И услышал, как полицай разговаривал с сестрой, рассказал, что Павло бежал… И Павло нечаянно, в темноте, задел ведро, которое загремело, и полицай с мачехой выскочили, и поймали мальчика. Полицай отвёл его на отправку в Германию.
- В Дубовичах было около пятидесяти полицаев и семидесяти партизан, что близкое и в соседнем Тулиголове. (Села были большие. Перед войной в Дубовичах жили около 4.500 человек). Семьи, откуда были партизаны, – уничтожались. Ведут пленённого мальчишку - партизана, а его сопровождает взвод охраны, не так было с иными, кому и роте «жертв фашизма» хватало одного солдата охраны. Когда немцы уходили, - полицаи ушли с ними, потом они в большинстве оказались в Канаде, откуда после войны слали родственникам посылки с дефицитным барахлом, которые часто шли на взятки властям, и родственники полицаев многие прошли во власть.
- А в Тулиголове было так: с войны вернулся из любимых разведчиков Ковпака. У него были не один Орден Ленина и Боевого Красного Знамени… Лихой был разведчик. Связь немецкую и линии передач рвал выстрелом… А в Тулиголове после войны осталось около семидесяти семей полицаев. Семьи партизан, как правило, были уничтожены. Была уничтожена и вся семья ковпаковского разведчика. Пришел с войны, а близких – никого в живых.
- И в Тулиголове начали гореть хаты семей полицаев… Никаких свидетелей и следов того, - кто поджег… И горели до 1959 года. Горит один дом, - а может вспыхнуть и другой, что рядом, люди волновались, и не выдержав, написали письмо Председателю Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилову с просьбой принять меры и остановить пожары. Приехали специалисты - чекисты, и начали работать с людьми, разузнавать всё… В магазине, в буфете, пивной… А кончили тем, что пригласили заслуженного разведчика Ковпака, и сказали, что ни свидетелей, ни следов никаких нет, - но это только твоя работа… Примирись, уж столько лет прошло, остановись жечь… Просим тебя.
Пожары прекратились.

Уверен, что мой дядько Павло, будь жив, поломал бы сегодня оба свои костыля на голове предателя народов Украины долларового проНАТОвца Ющенки, а герой Великой Отечественной разведчик Ковпака сжег бы его дворец.
Михаил Конопля
12 мая 2008