Из «БЕСЕД» свт. Василия еп. Кинешемского. Мк. 14: 53 - 65

Причина падения апостола Петра ясна: это — его самомнение и самонадеянность. Если и все соблазнятся, но не я, — говорит он. Этим самоуверенным обещанием он ставит себя выше других учеников и даже, как будто, осуждает их за то, что в них нет его горячей любви и преданности. Нет никакого сомнения, что он любит Господа со всею пылкостью своей честной, прямой натуры и искренно желает остаться Ему верным даже под угрозой смерти. Но, он забывает одно: что никогда, ни при каких обстоятельствах человек не может рассчитывать на свои собственные силы и ручаться за свое поведение, если он не опирается на помощь Божию, ибо без Мене не можете творити ничесоже, — сказал Господь (Ин.15:5). А когда человек надеется на себя, забывая о Боге, то оставляет его благодать Божия и, предоставленный самому себе, человек неизбежно падает, мучительно познавая в этом падении свою нравственную немощь. Эти уроки допускает любовь Божия, чтобы научить человека смирению. Они необходимы, ибо без искушений и падений человек никогда не познает своей слабости, а не познав, он не может всей душой прилепиться к Богу, чтобы в Нем одном искать помощи и поддержки в борьбе за свое спасение; и эту благодатную помощь Господь оказывает не самонадеянным, но смиренным. Такой урок смирения, очевидно, нужен был апостолу Петру, и пережив в слезах и муках покаяния свое падение, он уже уверенно свидетельствует перед читателями своего послания: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. Итак смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесет вас в свое время. Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас (1 Пет.5:5-7).
Вот, первый важный урок, который дает нам евангельский рассказ об отречении Петра, — урок смирения, урок надежды единственно на помощь Божию, урок необходимости для христианина всецело отдаться в волю Божию и только в ней искать себе опоры и спасения.
Другой урок, вытекающий из прочитанной повести, это урок об условиях покаяния.
Петр пал, но он не погиб так, как погиб Иуда в своем отчаянии. Если ангел невинности оставил его, то ангел покаяния кротко протянул ему руку свою, и в этом покаянии Петр нашел себе прощение и спасение.
Какие чувства отразились в покаянии Петра и сделали его плодотворным? Мы знаем, что Господь внял этому покаянию и даровал прощение Своему согрешившему апостолу.
Мы уже видели, что основным чувством в покаянии апостола Петра было чувство оскорбленной любви, горькое сознание, что своим грехом оскорбил, огорчил любимого и любящего Господа. От этого сознания и рождается то чувство смирения и сокрушения, которое является необходимым условием истинного покаяния, ибо сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс.50), как говорит пророк Давид; и в другом месте: близ Господь сокрушенных сердцем, и смиренныя духом спасет (Пс.33).
Далеко не всегда наше покаяние проникнуто этим чувством и, потому, не всегда может быть приемлемо. В пастырской практике церковных таинств определенно можно наблюдать разные виды покаяния, различные по своим мотивам и настроениям исповедников.
Чаще всего встречается исповедь, основанная на одной привычке, без участия какого бы то ни было чувства. Исповедник вяло перебирает свои грехи; а иногда даже не дает себе труда припомнить их, требуя, чтобы это сделал за него священник, и на каждый вопрос безучастно отвечает: "грешен, батюшка!", думая лишь о том, как бы скорее освободиться от этой неприятной обязанности и получить разрешение. В такой исповеди нет ни сокрушения, ни смирения и, вряд ли, такое покаяние принимается Богом, ибо оно может только оскорбить Его величие и правосудие. Здесь нет ни сознания своей виновности, ни желания и намерения исправиться, а потому не может быть и прощения. Почему такие тепло-хладные христиане считают все-таки нужным приступать к таинствам исповеди и причащения Святых Тайн? Причина заключается в ошибочном взгляде на таинства, которым приписывается чисто механическое действие, своего рода opus operatum католической церкви. А между тем, твердо надо помнить, что если можно причаститься Святых Тайн не "во исцеление души и тела", но "в суд и в осуждение", точно также и в таинстве покаяния можно не получить разрешения грехов, но еще более прогневать Бога.
Есть другой вид покаяния, основанием которого служит самолюбие, или гордость и который встречается преимущественно у людей, только что начинающих сознательный подвиг христианской жизни, когда ревность (часто не по разуму) еще не растворена смирением и чувством собственной немощи. Человек в первом порыве усердия рвется к Богу, к "почести высшего звания", стремится скорее достигнуть высших ступеней совершенства, принимает на себя различные подвиги, иногда и непосильные. Сначала все идет хорошо. Успехи заметны и несомненны. Кажется, остается сделать еще одно усилие и можно достигнуть идеала христианского совершенства — святости; и не зная еще, что это совершенство приобретается тяжелым трудом и длительным упражнением, человек почти начинает любоваться собой и достигнутыми успехами. Увы! Тут-то и подстерегает его жестокое искушение... Один допущенный неверный шаг, и вдруг страшное падение, нежданно-негаданно совершенный грех отрезвляет от самолюбивых мечтаний! Развеяны мечты о святости, разбиты иллюзии о своем совершенстве... Человеку начинает казаться, что он скатился еще ниже, чем был прежде, и вот тогда, в душе рождается неопределенное чувство какой-то обиды, или скорее досады на себя, на обстоятельства, даже на Бога, за то, что допущена непоправимая ошибка, которую можно было бы предотвратить; уничтожены разом все достигнутые успехи и плоды тяжелых усилий. Может в эту минуту родиться разочарование и даже злое отчаяние. Это то же чувство, которое переживает талантливый художник, испортивший одним неосторожным, неловким мазком свою прекрасную картину - плод высокого вдохновения и настойчивого труда. Это чувство, переведенное в покаяние, может сопровождаться сокрушением, но конечно, здесь нет смирения, ибо в основе его лежит гордость и обманутое самолюбие.
Иногда покаяние основывается на чувстве страха. Человек боится будущего суда, боится наказания и стремится испросить себе прощение. Этот вид покаяния выше двух первых, по все же не является совершенством в своем роде. Здесь, несомненно, есть смирение, но сокрушения может и не быть.
И, наконец, высшая форма истинного покаяния - это покаяние апостола Петра. Человек скорбит о том, что своим грехом он огорчил и прогневал своего любимого и любящего Отца Небесного; сознает свой грех как тяжелую к Нему неблагодарность в ответ на все Его благодеяния и плачет о том, что грех удалил его от Любимого.
В таком покаянии есть и смирение, и сокрущение.