Уважаемый Игорь Николаевич, вернувшись по Вашему совету к изучению первоис-точников (в частности, упомянутой Вами работы В.Н. Лосского), я обнаружил у себя две ошибки. Во-первых, термин «истощание» (кенозис) относится в православном богословии не к творению, а к вочеловечиванию Христа как второй Ипостаси вплоть до добровольного принятия смертности (В.Н. Лосский «Догматическое богословие», глава 16). Во-вторых, о видимом самоограничении и даровании творению свободы, как дара Божественной любви, говорится в первую очередь в отношении сотворения личных существ: «Вершина Божественного всемогущества таит в себе как бы бессилие Бога, некий Божественный риск. Личность есть высочайшее творение Божие именно потому, что Бог вкладывает в нее способность любви – следовательно, и отказа» при этом подчеркивается, что «риск этот парадоксальным образом вписывается во всемогущество Божие» и далее «Бог становится бессильным перед человеческой свободой, Он не может ее насиловать, потому, что она исходит от Его всемогущества» (там же, глава 10).
Впрочем, «мир следует за человеком, потому что он есть как бы природа человека» (там же, глава 10), поэтому риск свободы относятся у Лосского и к творению в целом: «тво-рить – значит вызывать новое; творение, если так можно выразиться, – это риск нового. Когда Бог вызывает не из Самого Себя новый «сюжет», сюжет свободный – это апогей Его творческого действия; Божественная свобода совершается в сотворении этого высочайше-го риска – в сотворении другой свободы» (там же, глава 6).
Отчего реализация всемогущества Бога нами воспринимается как его самоограниче-ние? Это происходит оттого, что в нашем человеческом мире свобода принимает форму либо произвола, либо добровольного принятия ответственности за все свои решения, то есть само-ограничения. В тварном мире мы не находим произвола: «Действительно, в творении мы видим порядок, целеустремленность, любовь – все противоположное произволу. В творении действительно проявляются те «качества» Бога, которые не имеют ничего общего с нашей беспорядочной псевдо свободой» (там же, глава 6). Однако и реального самоограничения Бога не может происходить, так как вневременное бытие Бога не допускает действия причинности, необходимой для возникновения ответственности. В то же время, в нашем протяженном тварном мире единство Божественной творческой воли воспринимается нами как неизменность, непреложная верность Творца всем своим установлениям.
Поэтому, когда Вы говорите, что Божественному промыслу "принципы не нужны, как и всякие ограничения", я соглашусь с тем, что Творец не нуждается ни в чем, в том числе и в принципах. Соглашусь и с тем, что никакие принципы не могут ограничить Его творческую свободу. Но считать, что мир принципиально беспринципен, значит отрицать очевидную дарованную нам Богом реальность: «пропорции, истины, неизменяемые структуры космоса, геометрия идей, управляющих тварным миром, сеть математических понятий – это эон, эоническая вечность, имевшая, подобно времени, начало; но это вечность не изменяющаяся и подчиненная вне-временному бытию» (там же, глава 8).