Действительно, бытие о. Георгия отнюдь не миф, как и его "специализация" по продолжению более чем столетней неправды (говорю ооочень мягко) о Царе Мученике и Царской Семье, - см. в конспекте его доклада на РЛ. Какое то самодостаточное упрямство "демифологизации", идейная сверхзадача -создание мифа о "царебожниках" и борьба с ним; создание мифа о повсеместных, крайне ограниченных, последователях "Домостроя", подчинивших себе все православное сознание и борьба с ним.
При этом характерна категоричность суждения, а не мнения, если не общецерковного, то уж высокоцерковного статуса, исходя из звания и должности. При этом члену Синодальной комиссии не особенно важно, что его рассуждения об "ошибках" Государя, избитые, и просто хульные, фразы о "гвардейском полковнике", о том, что "рассматривать царскую семью как идеал православной семьи не приходится" и пр., не находят никакого основания в официальных документах комиссии, а являются всего лишь мнением либерального петербургского историка, протоиерея Георгия Митрофанова.
Особенно странно это было слышать в общем тоне выступлений на недавней конференции в Екатеринбурге "Семья и будущее России" (10-13 февраля), где одна из главных тем - Царская Семья как образ православной семьи, - что весьма очевидно любящему христианскому сердцу. А порадовало особо выступление о. Артемия Владимирова, и что важно, не по свойственному этому "московскому батюшке" "витию словес", а по цельности осмысления Царского подвига, со словами о "Екатеринбургской голгофе", "всемирной апокалиптической трагедии", в ясности, без всякой экзальтации, понимания служения Помазанника, подвига всей христианской жизни Государя.
И хотя это не относится непосредственно в теме обсуждения, но в некий утешительный "противовес", позволю более пространную цитату: "Многие считают, что в самой жизни Государя нет оснований для его канонизации, но видят эту причину лишь в страдальческой кончине Венценосца. Почему-то не берется в расчет ни число выстроенных храмов, ни открытие десятков сотен церковноприходских школ, ни мудрая аграрная политика, ни прирост валового дохода. Не находят оснований, чтобы увидеть в Государе рачительного хозяина, приведшего в состоянии процветания свой народ. Признаюсь, для меня, как христианина, достаточно истории его великой любви, которая, конечно же, не является частной жизнью отдельно взятой семьи "бывшего Государя и бывшей Императрицы". "Сердце Царево в руце Божией"... Согрешит народ - замолит Государь. Согрешит Государь не замолит народ. Так мыслили в старину добрые русские люди. Для меня подвиг - это умение до победы пронести лампаду жертвенной любви, сохранить взаимную верность на фоне всеобщего тотального взаимного предательства, вероломства, умение "насаждать любовь, как сад", незаметно, но с постоянством; умение культивировать любовь на уровне светлой мысли, ласкового взора, теплого слова, всегдашней взаимной поддержки, задушевного общения между собою и детьми; умение остаться хладнокровным в самых трагических обстоятельствах, черпая силу друг от друга. И, прежде всего, во взаимной коленопреклоненной молитве, когда Царственные Страдальцы, негласно повинуясь наитию сердец, пропели панихиду по самим себе. Это действительно, подвиг, осененный ореолом святости.
"Ни о чем не помышляю", - говорит апостол Павел, - "токмо еже свершити свой подвиг...'. "Течение скончах, Веру соблюдох...Я готов и умереть за Господа Иисуса". Эта жертвенность, эта любовь ко Христу есть заданная нам Евангелием высота, до которой каждый христианин должен подняться, как и Государь взошел на свою Екатеринбургскую высоту, "Уральскую голгофу", и не склонил главы пред предательской пулей.
... Это было действительно моральное и физическое мученичество, которое является закономерным плодом всей жизни Государя, достойной прославления Церковью. Позвольте мне выразить свое личное суждение... Государева кончина лишь подтверждает то, что вся жизнь Монарха, посвященная созиданию Русской земли и опеке народа, была стремлением к единой цели, была течением по траектории любви и верности долгу, воспринятому в Венчании на Царство; была логическим концом того, началом чего явилось Крещение, воспринятое в Купели во младенчестве, и Венчании на Царство уже в сознательном, зрелом возрасте.
День сегодняшний. ... Участвуя как граждане в буднях своей страны, мы все-таки великую надежду возлагаем на молитву о Русской земле. На молитву Русскому Царю, который с высоты своей славы взирает на нас, бедных своих детей, и молится не только о нас, но и о грядущих поколениях России. Верим, что наше Отечество "в мглу не канет"... Ибо всякий раз, когда приезжаешь сюда, на Урал, и трепетно входишь под своды храма на Крови; всякий раз, когда взираешь на этот чудный и прекрасный бордовый крест, утвержденный на месте расстрела; когда стоишь молитвенно у Ганиной ямы, - чудится, верится, что духом своим Государь ходит среди нас, исполняя наши сердца не злобою, не возмущением, не ожесточением, но благодатным миром и мужеством. Государь делится с нами своим царственным терпением, несокрушимой верою, жизненной созидательной энергией. Всякий имеет эту способность созидать. Каждый из нас занимает свою нишу, свое место, освещать и украшать которое он призван добрым именем христианина, и малым подвигом несения своего малого креста, который, будучи помножен на подвиг и крест Государев, конечно же, сольется с подвигом и Крестом Христовым. Безусловно, Господь даст нам, молитвами Своего Помазанника, необходимые силы победить в сражении, имя которому - земная жизнь, отданная Богу".