Я весьма благодарен Андрею Александровичу за столь лестную оценку моих научных трудов. В свою очередь хотел бы поддержать его рассуждения по поводу оценки идеологии «Всероссийского Национального Союза» (ВНС), полагая их довольно важными и полезными. Так как я занимаюсь одновременно и правыми, и умеренными монархистами (под которыми у нас традиционно понимаются либералы «октябристского» толка), то в достаточной мере представляю себе, где проходил «водораздел» между двумя этими политическими течениями.
В отечественной историографии существует вполне обоснованный, с моей точки зрения, взгляд на ВНС как на функционально запрограммированный политический «буфер» между правыми и умеренными монархистами, оформившийся при деятельном участии П.А.Столыпина и его сторонников. Очевидно, что после того, как революционная смута 1905 – 1907 гг. пошла на спад, имела место попытка объединить правое крыло тогдашних умеренных монархистов (в узком смысле – «октябристов»), уже пустившееся в ряде мест в «автономное политическое плавание», с, если так позволительно выразиться, «соглашательским» крылом черносотенного движения (более «понятный» термин «левое крыло» в данном случае звучит просто нелепо). При этом объединяющим началом в идеологии данного «буфера» был определён «русский национализм», который носил, по большей части, сконструированную политическую природу, а не проистекал из русского православного консерватизма славянофильского толка.
Я согласен с Андреем Александровичем, что «для истовых консерваторов, националисты (пусть даже русские) выглядели «либералами» и даже своего рода «еретиками». Чтобы понять это, достаточно обратиться к высказываниям епископа Андрея (в миру – князя А.А.Ухтомского), которому посвящена одна из моих последних статей. Этот выдающийся во многих отношениях церковно-общественный деятель, с радостью и надеждой встретивший появление черносотенного движения, так до конца и не смог смириться с тем, что в среде правых монархистов оказались сильны националистические настроения «в немецком понимании этого слова». Для тех черносотенцев, для которых первый компонент триединой формулы русского консерватизма, то есть Православие, действительно являлся определяющим, «русский национализм», вырванный из общего контекста, выглядел, в лучшем случае, как эффектная, но имеющая лишь утилитарно-политическое значение фраза. В «худшем» же случае, что подтверждается, в частности, позицией епископа Андрея, они воспринимали выдвижение чисто националистических лозунгов, как отказ от идей славянофильства и даже искажение православного вероучения.
Думаю, нам следует, наконец, попытаться всерьёз определиться с понятием «русский национализм», так как и раньше, и сейчас амплитуда его толкований настолько велика, что местами зашкаливает то до одиозного «русского фашизма», то до революционного «национал-большевизма», то до пародийных «национал-либеральных ценностей». Собственно, похожей ситуация была и в начале прошлого века, что, по моему мнению, и стало одной из основных причин общественно-политической несостоятельности ВНС. По большому счёту, «буфер» он и есть «буфер», то есть политическая структура, состоящая из «скреп» и «перегородок» разной конструкции, «материалов» и размеров. Кстати, до ВНС между правыми и умеренными монархистами уже возникали похожие «буферные» образования – например, «Торгово-Промышленная Партия», представители которой потом подались, кто в «октябристы», кто черносотенцы, вот только назваться «националистами» их никто не надоумил (хотя в эту организацию действительно входили, главным образом, представители русского национального капитала). Поэтому однозначно определять идеологию ВНС неудобоваримыми терминами, вроде «консервативно-реформистская» или «консервативно-либеральная» занятие, как мне представляется, не очень благодарное. Она действительно сочетала в себе (причём, весьма эклектично) и консервативные, и умеренно-либеральные черты, являясь в прямом смысле этого слова компромиссной. Впрочем, чтобы не мучить себя бесплодными спорами по данному поводу (ибо – «и ты прав, и ты прав»), предлагаю определить идеологию ВНС как национально-монархическую, так как вряд ли кто будет спорить с тем, что его сторонники действительно являлись и националистами, и монархистами.
Касаемо же «русского национализма» хочу также отметить, что и в «октябристской» среде было немало убеждённых русских националистов, ставивших интересы нации превыше всего остального, но считавших, что добиться наиболее полного удовлетворения этих интересов можно лишь путём частичных либеральных преобразований. Другое дело, что ничего общего с православным русским консерватизмом этот национализм уже не имел, хотя часть «корней» «октябризма» изначально и питалась из славянофильской почвы.
Печальнее же всего в истории с русским национализмом то, что она, судя по всему, опять повторяется. И сегодня люди, которые не только на словах, но и на деле болеют душой за русский народ и ратуют за его возрождение, вновь «разведены» по разным политическим лагерям и нередко противопоставлены друг другу. И происходит это, как мне представляется, прежде всего, потому, что мы никак не можем взглянуть на свои проблемы через общую духовную призму, которой для наших предков на протяжении многих веков являлось Православие, а пялимся в разные иноземные «очки» и «линзы» с заранее расставленными «плюсами» и «минусами».