При чтении ответа Ильи Дементьева В.Н. Шульгину, помещенного на «Русской линии», а также последующих его писем в первую очередь вспоминается дедушка Крылов: «Друзья, к чему весь этот шум? Я ваш старинный сват и кум…» «Да я и сам готов подписаться под обращением Калининградского патриотического форума, просто некоторые стилистические соображения не позволили» (Это уже не дедушка Крылов, а Дементьев). Именно такие ассоциации возникают при чтении вдохновенных строк, которые, как и полагается гениям культуры, Илья Олегович пишет и посылает на «Русскую линию» по ночам. Что побудило Дементьева на такую сверхурочную работу?
Небольшое отступление. В России издавна существовал слой людей, служащих в государственных учреждениях, получающих государственную зарплату, и разваливающих государство. Иногда им перепадала помощь от зарубежных спонсоров, иногда приходилось зарабатывать на жизнедеятельность даже разбоем (вспомним большевистские экспроприации), но возможностью получить зарплату от нелюбимой ими России они не гнушались. До последнего времени помощь зарубежных спонсоров давала возможность жить и работать эффективнее, чем зарплата доцента КГУ. Но, вдруг появился законопроект, усложняющий получение спонсорской помощи из-за бугра. Может быть, на практике всё окажется не так страшно, но сегодня-то поджилки трясутся. Изворотливый ум ищет новые источники дохода. Самым надёжным, увы, является всё то же нелюбимое государство Российское. Поэтому и хочется оказаться в Совете по культуре при губернаторе, а потом, глядишь, и замминистра назначат. Можно будет и бюджетными деньгами пораспоряжаться.
Всё вроде бы шло по плану, но вдруг появился этот несносный Шульгин. Повесил ярлык врага России – как после этого карьеру госслужащего делать? Отсюда и бессонные ночи, и послания на «Русскую линию» с обещанием стать её постоянным читателем. Я, мол, свой в доску, завтра на «Наш современник» иду подписываться, на «Молодую гвардию» вчера уже подписался, только не трогайте мою личность. (А вот стану министром – по-другому поговорим). И ведь заболтал, заставил устыдиться неуёмных патриотов! Умница! Интеллигент, европейский лоск, пиджак от Сороса, галстук от ТАСИСа, причёсан, пострижен! Хоть сегодня в Евросоюз принимай! И против такого шедевра – косолапый медведь, только из тайги вышедший, только рычать умеющий… Кто кого? Ясно, наверное. Это только в «Коньке-горбунке» можно было убедить братьев доводом: «Хоть Ивана вы умнее, но Иван-то вас честнее». А мы не в сказке живём. Отсюда и отзыв Рогозянского о Шульгине: «Дурной тон… автор испытывает элементарную неуверенность, может быть житейские неурядицы какие-нибудь…» Но, подумаем: а Страшным Судом пугать, как сделал Дементьев – не дурной тон!? Это разве признак уверенности? Отнюдь, нет. Так же, как и посылка писем в три часа ночи.
А ведь заболтал своими письмами, отвлёк оппонентов на второстепенные в данной ситуации темы. Милошевич, дети России, православные настоятели, любезные либеральному сердцу… Вот и Адылов уже вспомнил Дементьева, как товарища по антикоммунистическому движению. Но ведь эта положительная характеристика сегодня ни о чём практически не говорит.
Давайте, присмотримся всё-таки к тому, кто хочет поруководить калининградской культурой. Две фразы не привлекли почему-то внимания читателей, а они открывают многое: «Фигура Николая Арсеньева вообще загадочна: так ни одному из биографов и не удалось объяснить, каким образом русскому православному мыслителю позволено было беспрепятственно дожить и доработать до 1944 года в Кенигсберге – восточном форпосте третьего рейха. Смутные подозрения на коллаборационизм не снижают достоинств его философских работ, но и не позволяют присвоить его имя нашему университету».
Вот, оказывается, в чём дело! Вот почему ни одна книга Арсеньева не переиздана в России! У Дементьева и Ко существуют «смутные подозрения на коллаборационизм». Ужасно, когда человек руководствуется «смутными подозрениями». В 1918 году «смутные подозрения» ЧК в принадлежности к вражескому классу ставили русского человека к стенке. Поэтому Арсеньев и был вынужден покинуть Родину. В 1937 году «смутные подозрения» отправляли русского человека в подвал НКВД. В 1945 году «смутные подозрения» посылали русского человека в ГУЛАГ. Философа Карсавина на смерть отправили не «смутные» ли «подозрения»? В 1970-х годах «смутные подозрения» лишали русского человека возможности нормально жить и трудиться. Казалось, всё это позади. На дворе демократия! Но, нет! И сегодня люди со «смутными подозрениями», правда, уже не в комиссарских чёрных кожанках, а в европейских одёжках от Сороса, решают, чей образ начертать на знамени университета, а кого «замолчать», несмотря на несомненные (даже для них!) «достоинства философских работ».
Не влияет ли этот принцип «смутных подозрений» на выставление оценок студентам доцентом КГУ Дементьевым? Соблазн-то существует: «смутно заподозрил» в студенте патриота, ну и придушил его двоечкой на экзамене. Какой бы Сорос спонсировал научное исследование о соответствии выставленных оценок фактическим знаниям студентов, а также о качестве преподавания на кафедре зарубежной истории и международных отношений РГУ им. Канта?
Напряжённая работа в некоммерческих организациях не может не отвлекать преподавателя университета от профессиональной деятельности. Как историк, он просто обязан деградировать. Даже в постановке вопроса об Арсеньеве мы видим отсутствие элементарной начитанности. Он удивляется, что Арсеньев благополучно дожил в Кенигсберге до 1944 года!? Что он вообще знает о русской эмиграции в Германии, о жизни тех лет? Мемуарной литературы сегодня издаётся в изобилии: бери и читай! Иван Солоневич, «Народная монархия». Автор жил в Германии, спорил с нацистами, доказывая гибельность нападения на СССР. Благополучно дожил до падения третьего рейха и уехал в Аргентину. Княжна М.И. Васильчикова, «Берлинский дневник 1940-1945». Благополучно проработала в германском МИДе, несмотря на теснейшие связи с заговором против Гитлера. Её сестра, Татьяна Миттерних, «Женщина с пятью паспортами». Десятки других мемуаров. Архимандрит Иоанн (князь Шаховской) также благополучно дожил в Германии до 1945 года, несмотря на печатную(!) критику нацизма. Да и православные богослужения в Берлине, Лейпциге, Дрездене, Кенигсберге и многих других германских городах благополучно совершались вплоть до прихода советских войск. Я уж не буду рассматривать военный аспект, где генерал Власов был только вершиной айсберга. В 1942 году миллион советских граждан добровольно воевали в составе Вермахта. Но, кроме советских, в Германии с двадцатых годов вполне благополучно жила большая группа белых эмигрантов, православных генералов и офицеров Российской армии. Например, генерал Петр Краснов, известный писатель, автор исторических романов и повестей для юношества. Так что удивляться благополучному пребыванию Арсеньева в Кенигсберге до конца третьего рейха и «смутно подозревать» в коллаборационизме может только профан в вопросах истории.