Сразу после этого практически никому неизвестный блогер и историк Игорь Петров, по неясным причинам обитавший в то время в Мюнхене, выложил в своём блоге информацию о том, что в течение нескольких месяцев 1941-1942 гг. Арсеньев числился зондерфюрером в Вермахте. Очень вовремя выложил. Как будто бы дожидался в этом самом Мюнхене дня и часа, когда Цуканов выдаст разрешение на установку мемориальной доски.

Если обойтись без конспирологии, то ответ найти легко. Совпадение действительно не случайно, меня спросили - я ответил.

Между тем, надо всего лишь дать чёткие ответы на несколько вопросов. И первый из них: препятствует ли служба в Вермахте сама по себе увековечению памяти достойного человека?

Вообще-то моим отправным пунктом был вовсе не тезис, хорошо или плохо служить в вермахте, а тезис, что нехорошо приукрашивать биографии.
Но отвечаю на вопрос. С моей точки зрения нет, не препятствует. Другое дело, что я бы подождал с мемориальными досками такого рода еще лет десять: нет никакой необходимости задевать ветеранов войны, а подобное "увековечивание памяти" их безусловно заденет.
С точки же зрения нынешней российской политики, которая клеймит оппонентов "фашистами", "власовцами" и "бандеровцами", думаю, что у мемориальной доски нет никаких шансов.

Ответ на этот вопрос мог бы дать блогер Игорь Петров. По неведомым мне причинам он до последнего времени обитал в городе Мюнхене. При посещении православных храмов этого германского города, он мог бы увидеть любопытную икону святого мученика Александра Мюнхенского. Предлагаю читателям взглянуть на неё.
Святой мученик Александр МюнхенскийНа иконе изображён святой мученик Александр Шморель, казнённый в мюнхенской тюрьме «Штадельхайм» 13 июля 1943 года... Из-под санитарного халата выглядывает военный мундир: воротник с петлицами, рукава с пуговицами. Мундир унтер-офицера Вермахта… Игорю Петрову сейчас самая пора сделать ехидное предложение дополнить текст надписи на иконе словами «святой мученик унтер-офицер Вермахта Александр». Но он не предложит.

Нетрудно увидеть как минимум три очевидных отличия "случая Шмореля" от "случая Арсеньева". Во-первых почитают его в Германии, а не в России. Во-вторых, Шморель в отличие от Арсеньева был активным членом сопротивления и был казнен из-за этого. Ну в-третьих, как уже упоминалось, вопрос не в службе в вермахте, а в полноте биографии. В биографии Шмореля лакун, подобных арсеньевской нет. Поэтому попытку амальгамировать одну историю с другой я пропускаю.

Если непредвзято разобраться в терминах, то окажется, что слово «зондерфюрер» само по себе ничего страшного не обозначает. В Германии, перед самым началом Второй мировой войны, 26 августа 1939 года, гражданским лицам со специальным образованием (лингвисты, инженеры, врачи), но не имеющим достаточной военной подготовки, было разрешено (или предложено) поступать на службу в армию в качестве специалистов в конкретных областях деятельности, с правом ношения военной униформы и получения льгот военнослужащих.

Совершенно верно, что и было отмечено мной в комментариях к записи.

Волшебное слово «зондерфюрер» и привело к приостановке губернатором Цукановым выполнения своего решения по установке мемориальной доски… «до выяснения обстоятельств пребывания ученого в Кенигсберге в годы войны».

Если это действительно так, то, наверное, разъяснить проблему будет легко. Я охотно подтверждаю, что в слове "зондерфюрер" ничего "криминального" нет.

За год с лишним работа по «выяснению обстоятельств» с места не сдвинулась.

Я, честно говоря, не знал, что ведется какая-то работа. Если бы я знал, то воспользовался бы одним из своих посещений бундесархива, чтобы отыскать дополнительные документы по Арсеньеву. Ответят ли они на вопрос о степени сотрудничества Арсеньева с режимом, я заранее сказать не могу, могу сказать только, что документы, в которых он фигурирует, в архиве есть.
Я бы рекомендовал инициативной группе либо самой посетить Берлин, либо нанять архивариуса. Ну или подождать, когда я сам снова туда отправлюсь, но в ближайших планах у меня такой поездки нет.

К опубликованному в Интернете Игорем Петровым (спасибо ему!) отрывку архивного документа (отчёт Г. Вундера Розенбергу) ничего нового не прибавилось. Отрывок этот придётся процитировать... К данному документу есть вопросы. В нём отсутствует имя Арсеньева. Мы знаем, что у Николая были родные братья Василий и Юрий. Можно допустить, что речь шла о ком-то из них. Придётся принять на веру утверждение Игоря Петрова о том, что речь шла именно о Николае Арсеньеве.

Не надо ничего принимать на веру, всё давно разобрано.

Кроме того, учтём, что оккупированная территория Ленинградской, Псковской и Новгородской областей Розенбергу не подчинялись. Эти области были под управлением не гражданской, а военной администрации (командование группы армий «Север»). Так что само наличие этого документа вызывает вопросы. Что делал чиновник Министерства оккупированных восточных территорий Вундер на территории, управляемой военной администрацией?

Вундер был чиновником не самого востмина, а т.н. оперативного штаба, главной задачей которого на тот момент был учет и контроль музейных, архивных и библиотечных ценностей на оккупированной территории (в т.ч. и остававшейся еще под эгидой вермахта).

Уже отмечалось, что это донесение (скорее – донос) Розенбергу германского чиновника Вундера характеризует Арсеньева в глазах непредвзятого российского читателя исключительно положительно: русский патриот, у которого «забота русского националиста… перевешивает долг немецкого зондерфюрера»... Вундер считал, что достаточно указать в доносе «профессор Арсеньев (Кенигсберг)», чтобы Розенберг понял, о ком идёт речь. А почему бы и нет? Думаете, Розенберг не прочитал изданную в 1939 году Арсеньевым на немецком языке книгу «Святая Москва», противоречащую установкам его «Мифа XX века»?... Результатом доклада Вундера могло быть либо принудительное удаление Арсеньева с оккупированной немцами территории, либо создание таких условий, когда Арсеньев сам должен был бы покинуть работу переводчиком и вернуться в Кенигсберг.

Здесь автор допускает распространенную ошибку. Высоко ценя проф.Арсеньева, он автоматически переносит эту оценку на свое представление о внутренних механизмах третьего рейха и месте Арсеньева в его иерархии. На самом деле, отчет Вундера вовсе не адресовался Розенбергу, который его вряд ли читал. Ничего пока неизвестно нам и о том, что Розенберг читал какие-либо книги Арсеньева, большого интереса к русской эмиграции он не питал. Если бы в «Святой Москве» присутствовала прямая критика "Мифа" - дело другое, Розенберг был честолюбив и крайне ценил свой opus magnum.
Соответственно история о том, что увольнение Арсеньева из вермахта хоть чем-то связано с отчетом Вундера пока не базируется ни на каких исторических источниках. На самом деле ситуация, когда зондерфюреры, столкнувшись с реалиями восточного похода, уходили со службы не так уж редка, можно вспомнить хотя бы Кумминга или Ходнева.

Напрасно противники установки мемориальной доски Арсеньеву утверждают, что он что-то скрывал о своей деятельности в военные годы. Очевидно, эти утверждения являются плодом слабого знакомства с произведениями русской литературы, созданной в эмиграции. Открою для читателя очередную «Америку»: служба Николая Арсеньева в Вермахте зондерфюрером (переводчиком) легла в основу сюжета романа Евгения Гагарина «Возвращение корнета». Николай Арсеньев стал прототипом для создания образа главного героя этого произведения – зондерфюрера Подберёзкина.

Эта безусловно любопытная информация, но она находится в противоречии с ранее зафиксированной. Если об этом действительно все знали, почему биограф Арсеньева Л.Довыденко была не в курсе этого обстоятельства и написала мне 15.01.2013 такой комментарий:
В 41 году Арсеньеву было 53 года, по воспоминаниям людей, видевших его в то время, это был глубокий старик, у него было очень плохое зрение, родственники называли его "подслеповатый дядя Никола". Мог ли чисто кабинетный ученый со слабым здоровьем добровольно оказаться на фронте? Так как доказательств у Петрова нет, то он притягивает какие-то другие фамилии, чтобы унизить ученого, любившего Россию, служившего ей и всему человечеству своими гуманистическими работами. Домыслы Петрова - шовинистическая блевотина.
Почему o зондерфюрерe Подберёзкинe не было ни слова в биографиях Арсеньева? (1, 2).
Может быть, конечно, я что-то упустил, поэтому ссылка на текст, отождествляющий Арсеньева с героем романа Гагарина и опубликованный до 2013 года былa бы крайне уместнa.

Чего ждать дальше?

Я бы рекомендовал искать в бундесархиве материалы об Арсеньеве и принимать дальнейшие решения на их основании.