Г. Кремневу.

1) Вы, уважаемый, пишете: «…ВСЕ в стране поняли, что монархия упразднена ДЕ ФАКТО».
– По поводу «…де факто» после выхода «Акта» вел. кн. Михаила Александровича – большой вопрос.
Ибо в первые дни марта 1917 г. видные министры Временного правительства – Милюков и Гучков, члены кадетской партии (имея в виду её конституционно-монархическую программу), члены правых партий, консервативное крестьянство составляли социальную базу конституционной монархии. Но не республики.
Другое дело, что эта социальная база (в большинстве своём) лишилась своей идеологической основы после сделанных распоряжений Св. синодом 6–9 и 18 марта: отмены поминовения царской власти, объявления царствующего (де юре) дома «царствовавшим», «благостно-успокоительных призывов» с высоты синодального «амвона» о «свершившейся воле Божией», приведения к присяге Временному правительству и проч.
Вот после серии определений Св. синода в общественном сознании и сложилось представление о фактическом (де факто) «снятии с повестки дня» вопроса о возможности «реставрации» монархии на Учредительном собрании.

Однако юридически, Россия оставалась империей вплоть до соответствующего решенния Учредительного собрания. Объявление же Керенским России республикой через 6 месяцев после отречения императора Николая II было незаконным. А устранение молений Св. синодом о царствующем доме (о царской власти) и проч. меры через буквально 6 дней – законные акты?

И как вообще в этой ситуации (в условиях отсутствия юридического отречения Дома Романовых от престола) повёл себя Св. синод и остальное духовенство? – Исследованию этого вопроса и посвящена главная часть моей книги.

2) Уважаемый, простите меня великодушно, я понимаю, что Вы не занимались темой вплотную… потому Вам, разумееся, простительно… Смею Вам указать, что у Вас – полное смешение хронологии событий.

а) Вы пишете: «Де факто же – к реальной власти пришел Керенский, который и руководил работой Вр.правит-ва при самоустранившемся от дел кн. Львове… (ЭТО – КОНЕЦ ИЮНЯ – НАЧАЛО ИЮЛЯ. – М.Б.). Именно ЭТА ситуация (разруха в головах: вынос Императорского трона из залы заседаний под одобрительные комментарии об уничтожении символа цезарепапизма) (А ЭТО – 4 МАРТА, – М.Б.) + революционное насилие на улицах в первые дни революции + рев.насилие в САМОМ Синоде (возмутившее всех поведение В.Н. Львова) (ПОЛАГАЮ – ВЫ ИМЕЕТЕ В ВИДУ ЗАЯВЛЕНИЕ В.Н. ЛЬВОВА ОТ 7 МАРТА. – М.Б.)»

Так что Ваши слова «Именно ЭТА ситуация» свидетельствуеют о том, что Вы путаете причину и следствие. Расставьте события в хронологическом порядке (постановления Временного правительства, Св. синода и проч.) – и пред Вами откроется удивительная картина! Я её и воссоздаю в своей книге.

б) Вы здесь же пишете: «рев.насилие в САМОМ Синоде (возмутившее всех поведение В.Н. Львова)».
4 марта члены Св. синода (митрополит Киевский Владимир, архиепископы Новгородский Арсений, Черниговский Василий на заседании Св. синода официально выразили свои свои сердечные приветствия В.Н. Львову. (Новому обер-прокурору в марте–июне 1917 г. шли пачки приветственных телеграмм от духовенства со всей страны: и от епископата, и от приходского духовенства.)
Причём на том же заседании, 4 числа, был заключён определённый «сепаратный сговор» между Временным правительством и Св. синодом о принятии ряда мер со стороны духовной власти для узаконения революции в обмен на предоставление РПЦ от новой власти свободы в управлении.
Да, 7 марта В.Н. Львов заявил о «пересмотре» заявленной 4 марта позиции Временного правительства. Да, 6 архиепископов Св. синода 8 числа выразили свой протест по этому поводу. Но при этом и после этого политическая линия Св. синода не претерпела никаких изменений: см. и выпуск знаменитого «Послания» Св. синода 9 марта, определение от 7-8 марта об изменении богослужебных чинов, и аналогичное, более подробное аналогичное определение от 18 числа, и проч., проч., проч.

3) В целом согласен с Вашим замечанием: «В то же время удивляет (как в монографии, так и в предшествовавшем ей сборнике документов) запальчивая и основанная на явных подтасовках полемика М.А. Бабкина с некоторыми СОВРЕМЕННЫМИ истолкователями историософского и богословского смысла явления Державной иконы Пресвятой Богородицы – что, собственно говоря, НЕ имеет прямого отношения к декларированной теме, проблематике И методологии (!) обсуждаемой книги.

Дело в том, что в исторических трудах ряда церковных (и не только) авторов «не в исторической методологии» приводится сюжет с явлением «Державной» иконы. И даётся толкование этого события. А этот сюжет явно относится к теме Февраля 1917 г.
В «их же методологии» я и предложил своё вИдение проблемы. Однако по моему мнению, у меня всё же «явных подтасовок» – выражаясь Вашим языком – много меньше, чем аналогичных «подтасовок» у упоминаемых мною в книге авторов. Впрочем, об этом – со стороны, наверное, видней.
В целом же, о явлении «Державной» иконы можно говорить много…

Кстати, при возможности изучите установленные церковные службы «Державной» иконе. И Вы – уверяю – сделаете для себя ряд интересных открытий.