Да-да... Хорошо помню это место. Мать Амвросия была образом послушания. Мнение старцев об этой книге было все же неоднозначным (см. Житие прп. Никона (Беляева), прп. Варсонофия Оптинского). Я же имею свою предельно скромную точку зрения на этот вопрос: это увы, все историческое недоразумение и оно еще найдет со временем свое разрешение. Стороны были глухи друг к другу. Вероятно, тогда они и не могли услышать друг друга. С одной стороны было высокое и сухое богословие - теория, зачастую вовсе не укрепленная ЛИЧНОЙ ИСИХАСТСКОЙ ПРАКТИКОЙ судей. Он были несомненно компетентны теоретически, но не практически. Два уровня понимания были совершенно разорваны. А практики-молитвенники не имели языка богословия, не владели понятийным аппаратом для описания того, что вообще трудно поддается описанию. Исихастский молитвенный опыт умел описывать пожалуй только Симеон Новый Богослов, свт. Григорий (в своем роде св. Дионисий Ареопагит) и в позднее время - некоторые афонские старцы, арх. Софроний (Сахаров) особенно. Учитель Иисусовой молитвы свт. Игнатий имел в себе несомненно и тот и другой опыт, но писал для учеников, для практики. Он держался преимущественно аскетического аспекта. Трудно сказать, как бы он повел себя в споре, если бы дожил до начала XX века. Думаю, он бы сумел защитить и защитил бы и в чем-то уврачевал и Афон, и недомыслие судей. Мы знаем кто ими были. Действующие архиереи – только на спокое, да и то не все погружаются в глубины умного делания.