РАССТРЕЛ
Он молча стоял на краю придорожного рва.
В солдатской шинели немецкого цвета и кроя.
Лишь знак нарукавный с загадочным словом *«РОА»
его, отреченца, теперь выдавал с головою.

Лицо конопатое. Цвета осенней травы.
Припухлые губы в пугливой улыбке дрожали.
Он был ещё жив, но глаза уже были мертвы.
Глаза никого и ничто уже не отражали.

Вечерней прохладой тянуло от горной реки.
Приречная роща топорщилась рыжею бровью.
И вдруг закричал он: «Простите меня, земляки!
Прошу, пощадите! Вину свою смою я кровью».

Из ближнего дома смотрел молчаливый старик.
Глаза старика половину лица занимали.
Скомандовал взводный, и залпом оборван был крик.
Смятенное эхо метнулось в заречные дали.

Родная страна, ты давно победила войну.
Полвека прошло. Я сегодня тебя вопрошаю:
«Готова ль простить ты тому отреченцу вину?»
И ветер осенний устало дохнул: «Не прощаю!»
Виктор Кочетков

книга "Гони, старик, свою лошадку"