К сожалению, не был знаком - я для этого достаточно молод. Зато мне посчастливилось читать "Братья Карамазовы" (из 30-томника) с пометами Георгия Ивановича. Для меня это было серьезной школой и знакомством с незаурядной личностью.
Вы знаете, ведь не против православного быта я писал. "Привычка свыше нам дана, замена счастию она". Без быта нет и бытия. Речь о самодостаточности зарисовок православного быта в том же "Лете Господнем". Если уж принципиально, то, конечно, нельзя Шмелева сводить к сентиментализму - он больше него. Разница, мне кажется, не в духовном, а в умном, у Достоевского, отображении бытия, и в чувственном (по краней мере я бы говорил доминанте чувства) - у Шмелева. Вот убил студент бабушку. Грешник и преступник. Что еще мы можем сказать? Достоевский видит, как Вы правильно сказали, на всю глубину: Расколькников закладывает часы с глобусом, которые подарил ему отец. Глобус - мир, подаренный отцом, и его идет закладывать. По сути Раскольников поднимает руку на подаренный отцом мир, на самого отца. Идея социальной справедливости путем насилия, путем пусть малой несправедливости - это восстание против Бога. Кто-то будет улыбаться недоверчиво, а Достоевский это увидел и показал. И ведь все типы социальности современности основаны на какой-то "маленькой" несправедливости. Это и есть умный взгляд на со-бытие. Умным взором, к примеру (пример только пример), св. Серафим видел приходивших к нему, и кого-то так и не допускал до себя; кто-то безрезультатно часами мог сидеть на морозе. Если понимать чувством - жалко. Но это не рационализм и не рассудочность, это схватывание существа дела (конечно, св. Серафим видел человека не так, как светский писатель, но структура одна).
Это не значит, что тот же Шмелев плохой писатель и кривой художник. Просто он занимает свое место и востребован определенным читателем. Что хорошо и правильно.
Но вот есть книга Любомудрова о Зайцеве и Шмелеве - там все перепутано, иерархия искажена. Оказывается, там, где написано о православном, лучше всего монашеском, быте, то это и есть православная светская литература, а где - нет, там не очень хорошая светская литература. И такой подход сложился уже в тенденцию. В принцие, хотя и не так грубо, такой же подход и у почившего М. Дунаева.