Еще один писатель — Сергей Шингарев, донес до нас обстановку в Испании в 1937 году, когда там активно воевал Иван Федоров.
Корни двух «баек» Евграфыча, безусловно уходят в тот период его пребывания в Испании. Одна (очень возмущающая Степана Микояна и А. Щербакова!) о таране колесами шасси.
Вторая байка— о том, что иногда летчики применяли прием — касались колесами сверху крыльев самолета противника, подавляя его.
Возможно, в связи с возрастом, Иван Евграфович смещает по времени воспоминания о боях в Испании на более поздний период — ВОВ. Такие случаи у ветеранов нередки, о чем хорошо известно А. Драбкину. Но это далеко не «бред» (любимое словечко-паразит Андрея Симонова).
Вот что пишет полковник С Шингарев в книге «Чатос идут в атаку», глава «Огнем и тараном»
militera.lib.ru/h/shingarev_si/25.html

1. Описывается воздушный бой и таран колесом шасси летчика Евгения Степанова в конце октября 1937 г. над Барселоной:

«Теперь Евгений отчетливо видел ярко освещенный луной бомбардировщик, летевший к Барселоне. «Да ведь это «Савойя-Маркети-81»!» В этот момент из-под фюзеляжа «савойи» ударил пулеметной очередью нижний стрелок. Заметили! В нескольких метрах выше И-15 друг зa другом мелькнули короткие красно-зеленые строчки. «Верхний стрелок лупит. Не видит, а все равно наугад стреляет. Пора и мне!»
Степанов утопил сразу все гашетки. Пулеметы кинжальным огнем резанули бомбардировщик. Истребитель находился так близко от фашистской машины, что, когда вспыхнуло ее левое крыло, Степанова на миг ослепило. Ничего не видя, он вывел истребитель из атаки. Боевой разворот. «Чато» быстро поглощал расстояние, отделявшее его от подбитой машины.
Роняя в темноту хлопья горящего бензина, бомбовоз шел прежним курсом «Если сейчас я его не свалю — будет поздно: бомбы упадут на город». От этой мысли летчику стало не по себе. Он знал, что происходит там, внизу. Надрывно ревут в порту гудки пароходов. На улица стоит пронзительный вой сирен. Переполненные женщинами, детьми и стариками подвалы домов и небольшие станции метро...
Евгений подвел истребитель к хвостовому оперению савойи». От огня всех четырех пулеметов вспыхнуло [222] правое крыло бомбардировщика, но от курса фашист не уклонился. Он упрямо продолжал лететь к городу.
«Чато» находился теперь в так называемом мертвом конусе, и стрелки бомбовоза не могли поразить его. «Живуч, проклятый! Все равно не уйдешь! Буду колесами бить по хвосту». Степанов резко развернул истребитель. Удар! Летчика бросило вперед, и он едва не разбил лицо о приборную доску...
Сильно затрясло мотор. Описывая крутую дугу, истребитель несся к земле. Евгений уменьшил обороты двигателя и вывел машину в горизонтальный полет. В стороне ярким крестом падал уничтоженный огнем и тараном «савойя-маркети». «Только на город не свалился бы», — наблюдая падение «савойи», думал Степанов. В висках у него гулко стучала кровь, лицо покрылось липким потом. Евгений еще не успел полностью осознать, что сейчас произошло... «

« Ночью, Женя, самолеты огнем пулеметов сбивали. Ты знаком с теми, кому это удалось. Но чтобы в ночном бою самолет был уничтожен таранным ударом — такого еще в истории авиации не было.
— Брось, командир, историческими исследованиями заниматься. Я готов. Едем?
— У нас еще есть время, — посмотрел на часы Серов. — Сходим к твоему истребителю.
Уже рассвело, но над Сабаделем стоял туман. У истребителя хлопотало несколько механиков под руководством Энрике.
— Буэнос диас! Доброе утро! — дружно приветствовали они летчиков.
— Полюбуйся, на что похожа твоя «шестерка»! — B голосе Серова была укоризна, но глаза улыбались.
Евгений обошел свой самолет. Фюзеляж и крылья во многих местах были пробиты пулями, на нижнем крыле зияла огромная дыра, у воздушного винта погнуты концы лопастей. Изуродованное левое колесо было уже снято с оси и лежало рядом на траве.
Степанов вздохнул:
— Я его, Толя, колесами по рулю поворота хотел ударить, но в темноте и от волнения немного не рассчитал, — извиняющимся тоном сказал он. «
2.А вот об использовании шасси для принуждения к посадке вражеского самолета в главе «На встречных курсах»:
«Заходя на посадку в Каспе, Еременко тревожно осмотрел стоянки. Отсутствовало несколько И-16. [164]
Зарулив истребитель, командир авиагруппы увидел, что к нему бегут только что севшие Мануэль Сарауз и Иван Девотченко.
— Еще ни разу столько машин в небе не видел, — забасил Девотченко, вытирая платком бритую голову.
— Многовато, — согласился Иван Трофимович. В его ушах еще стоял звенящий гул моторов.
— У меня сбит Эмилио Эррера. И не вернулся Вилкин, — глядя на Еременко запавшими от перегрузок глазами, доложил Сарауз. — Мы пытались прикрыть Змилио. Он держался до последнего. Самолет весь в пламени, а они бьют и бьют. Эррера выпрыгнул. Поверите? Не человек, а ком огня падал вниз. Так и не раскрыл парашюта, — печально закончил Сарауз.
— Остальные все целы? А Вилкин что?
Вопрос Еременко остался без ответа.
— В чем дело, Мануэль? — Еременко с недоумением смотрел на совершенно растерявшегося Сарауза.
Вместо ответа тот вытянул руку по направлению к и взлетно-посадочной полосе. Еременко обернулся и невольно присвистнул. На Каспе садился «фиат»; вслед за ним планировал И-16.
— Вилкин? — крикнул Сарауз.
Фашистский истребитель уже бежал по полосе.
Все это было так неожиданно и неправдоподобно, что никто из находившихся на аэродроме в первую минуту даже не двинулся с места.
Окончив пробег, «фиат» остановился. Заходивший вслед за ним на посадку И-16 вот-вот должен был коснуться колесами земли. Остальное произошло в считанные мгновения...
Рыкнув мотором, «фиат», как ужаленный, рванулся вперед и пошел на взлет. И тотчас же пилот И-16, дав мотору полный газ, устремился вслед за «фиатом».
— Ах ты, сволочь! — бросаясь к своему самолету, закричал Девотченко.
Было ясно, что в суматохе боя итальянец заблудился и не понял сначала, что садится не на свой аэродром.
Вилкин догнал «фиата» и КОЛЕСАМИ НЕУБРАННОГО ШАССИ НАЧАЛ ПРИЖИМАТЬ ЕГО ВНИЗ (выделено мною). Фашист рванулся в сторону, но молодой испанец преградил ему путь короткими трассами. В небо уже поднялся Девотченко, но его помощь не [164] потребовалась. Насевший на фашиста Вилкин принудил летчика посадить свою машину на табачном поле в нескольких километрах от Каспе. Летчика-итальянца поймали и привезли на аэродром работавшие на уборке крестьяне... «
Как видим, не Иван Евграфович автор вышеуказанных «баек». Интересно, рассказывал ли Женя-Ваня Игорю Шелесту, который вместе с товарищами не верил ни одному его рассказу, о таких случаях в Испании? Или о том, как на Калининском фронте один атаковал более двух десятков самолетов?