Президенту Российской Федерации
Д. А. Медведеву

Копии: Его Святейшеству Кириллу,
Патриарху Московскому и всея Руси

Генеральному прокурору РФ

Уполномоченному по правам ребенка
при президенте РФ

от Ивановой Ирины Михайловны,
журналиста (г. Сочи), проживавшей
в Свято-Боголюбском монастыре в
период с 2002 по 2003 годы

В «Ежедневном журнале» от 16 сентября 2009 года опубликовано письмо шестнадцатилетней девушки, бывшей насельницы Свято-Боголюбского женского монастыря Перовой Валентины Евгеньевны.
Так получилось, что мне довелось проживать в одной келье с тогда больной матерью этой девочки, Перовой Татьяной Анатольевной в последние месяцы ее жизни и до кончины. Именно в это время моя профессиональная деятельность привела меня в Боголюбово, где я собирала материалы из истории русского женского монашества. Татьяна Перова была человеком любознательным, и вскоре прониклась ко мне доверием. Она рада была возможности рассказать о себе, о своей нелегкой жизни, о страшном детстве трех ее дочерей.
К этому времени Татьяна была смертельно больна раком. Она со слезами рассказывала как ей, оставшейся без крова, приходилось с детьми «бомжевать» и скитаться по вокзалам всей страны, просить милостыню, в любую погоду ночевать, где придется, часто под открытым небом в поле, или при дороге. Она обращалась за помощью к своим родственникам и родственникам мужа, но никто ей не помог. А однажды просто выгнали ее вместе с детьми в ночь, на холод, на улицу, в никуда. «Как котят они выбросили моих детей, - со слезами говорила Татьяна, поэтому я не хочу, чтобы мои дети даже просто знали своих родственников. Единственный человек, которому они действительно нужны, кто заботится о них – это отец Петр. Если бы не батюшка, мои дети бы просто пропали, умерли бы где-нибудь посреди поля»…
Татьяна много лет скиталась с детьми по стране, она пыталась найти сочувствие и помощь в государственных органах, обращалась в различные инстанции, но тщетно. Ни она, ни ее дети никому тогда были не интересны.
Обращалась она и в различные монастыри, но ей отказывали из-за недостаточной ее воцерковленности и по малолетству ее детей. И только в Оптиной пустыни ей разрешили ненадолго задержаться. Оптина – мужской монастырь, поэтому братья могли приютить женщину с дочерьми только на некоторое время. Там она и услышала об отце Петре Кучере, о Боголюбском монастыре. Ей посоветовали: «Батюшка очень добрый, любящий, он пожалеет и тебя, и детей».
Так, в бесконечных скитаниях, к концу своей жизни, Татьяна, наконец, встретила архимандрита Петра, человека добрейшей души, великой любви к ближним, болеющего не только за Россию, но и за каждого человека. Видя в нем свой последний шанс, смертельно больная мать умоляла за своих детей, плакала, упрашивала изо всех сил материнского сердца. Батюшка не только пожалел Татьяну и ее девочек, он дал им кров и пищу, образование детям, воспитание. Причем абсолютно безкорыстно.
Батюшка вылечил девочек. Когда Татьяна привела их в монастырь, дети были крайне истощены, у них развивалась дистрофия, была нарушена память. Психические травмы, полученные в раннем детстве, остались на всю жизнь. Валентина приехала с педикулезом, медицинская сестра вынуждена была обработать все вещи девочек и выстирать их белье. Машенька напоминала затравленного звереныша, она боялась людей и только к Батюшке старалась прижаться, согретая его любовью.
Не будет ни малейшим преувеличением сказать, что архимандрит Петр спас жизни этих трех девочек. И не только их!
Татьяна прекрасно понимала это, она часто повторяла: «Если бы ни батюшка, моим девочкам не выжить». Мать была безмерно благодарна духовнику Боголюбской обители за оказанное ей и ее детям человеколюбие. Она знала, что ей оставалось жить совсем малое время, поэтому желала устроить детей в монастыре, поскольку знала из опыта, что ни где и ни с кем им не будет лучше, чем в Свято-Боголюбской женской обители. Вне монастырских стен по глубокому убеждению матери девочек ждала преждевременная гибель. Но Татьяна безпокоилась: как они приживутся в монастыре? «За Женю я не боюсь, она много испытала в жизни, она трудолюбивая; Мария привыкнет, маленькая еще, да и Батюшку очень любит. А вот как Валентина, она у меня трудный ребенок, как с ней получится?» - переживала вслух. Но выбора у нее не было, и судьба всех трех девочек решилась одинаково: вняв слезным просьбам умирающей матери, детей оставили в монастыре.
Тем временем болезнь Татьяны (рак) прогрессировала. Она быстро худела, лысела, у нее сильно выпадали волосы. На глазах облик менялся. Объясняя свое нежелание допускать к себе детей, Татьяна говорила: «Я хочу, чтобы они запомнили свою мать красивой». И еще часто повторяла: «Я отдала своих детей Богородице, теперь Она их Мать. Я больше ничего не могу для них сделать. Только молиться о них. Так, как любит их отец Петр, даже я не могу их любить. И никто их не будет так любить. Никто о них так, как Батюшка, не позаботится». Мы вместе радовались, наблюдая, что ее дети , наконец, веселы и спокойны, сыты, чистенько одеты, впервые за их короткую и страшную трудную детскую жизнь.
Склонность Татьяны к уединению еще объяснялась внезапно появившимся религиозным чувством. Она очень желала перед смертью принять монашеский постриг. Она старалась побольше молиться, читала из святых отцов, словно хотела наверстать упущенное в своей жизни. Она очень жалела, что не смогла даже потрудиться в монастыре как следует, как ей хотелось бы. Ведь прожила она в Боголюбово совсем немного, причем тяжелая болезнь не позволяла нести послушание. «Ничего, успокаивали ее сестры, - твоя болезнь и есть твое послушание». – И как могли, старались облегчить страдания больной. За Татьяной постоянно ухаживали сестры и врачи монастыря. По благословению архиепископа Евлогия, по ходатайству настоятельницы монахини Елены, архимандрит Петр (Кучер) явил Татьяне очередной раз человеколюбие и постриг ее в монашество с именем Алла, после чего вскоре она и упокоилась.
Как утверждают детские психологи, в шестнадцать лет девушкам свойственны необдуманные поступки, действия и слова, о которых впоследствии они просто жалеют. Это и понятно, и вполне обычно. На памяти каждого из нас есть не единичные примеры, когда в этом возрасте даже в благополучных семьях дети порываются оставить родителей, учебу, изменить привычный уклад жизни, влюбляются и просто совершают непонятные им самим поступки. Что же говорить о детях со сложной психикой?
Что движет Валентиной? Призрачная надежда получить свою жилплощадь в Москве? Девочку, как говорят, поставили в очередь на жилье. Или ее поступки – следствие несклонности к монашеской жизни, о чем безпокоилась ее мать, оставляя девочку в монастыре? Или Валентине просто , как она пишет, все надоело, и она хочет пожить привольно в большом городе той жизнью, которая уже привела ее мать к своему логическому завершению? Наверное, ответы на эти вопросы не прольют свет на происходящее. Вполне закономерно возникают другие, уже более существенные вопросы.
Почему ни средства массовой информации, ни компетентные органы, ни органы опеки, ни другие инстанции не интересовались судьбой трех несовершеннолетних девочек, двое из которых, в том числе и Валентина, были совсем маленькими, больными, истощенными, когда их смертельно больная мать пыталась найти помощь и поддержку у государства?
Почему вдруг инстанции и комитеты заинтересовались этими детьми, когда появилась возможность бросить тень на Православную Церковь?
Почему вместо того, чтобы, сказать спасибо архимандриту Петру, Боголюбскому монастырю, Владимирской епархии и Московскому Патриархату за их неустанные труды по спасению людей, оказавшихся в тяжелейших жизненных обстоятельствах, средства массовой информации и соответствующие инстанции распространяют клевету на людей святой жизни?
Почему государственные чиновники не признают, что не в состоянии справиться со сложнейшими социальными проблемами в стране и не выработают совместно с РПЦ МП программу по оказанию помощи людям, попавшим в ситуацию, подобную той, в которой оказались Татьяна Перова и ее дети?
Почему мы все, наконец, не выразим заслуженную благодарность архимандриту Петру (Кучеру) и сестрам Боголюбской обители за их неустанные труды, которые возвращают к жизни детей из небытия, в котором они оказались по трагическому стечению обстоятельств?
Почему архимандриту Петру ставится в вину его любовь к канонизированному Православной Церковью святому Царю? Господа, этим вы оскорбляете чувства верующих Вселенской Православной Церкви!
И с каких это пор уважение к генералиссимусу, командующему Армией, освободившей мир от чумы ХХ века – от фашизма, стало пороком?
Не кажется ли вам, что мы уже прочно живем в зазеркалье, где доброе и святое поносится, а стремление ко греху и пороку называется «нормальной жизнью»?

С уважением,
Ирина Иванова, журналист, г. Сочи

Истинность вышеизложенного свидетельствую на Кресте и Евангелии.