Дементьеву.
В какой мере я был Вашим единомышленником на одном из предыдущих форумов, в такой, к сожалению, вынужден оппонировать Вам в вопросе о личности и наследии Розанова.
Всегда существует большое искушение говорить: "Все дороги ведут к Богу". Разные люди открывали для себя веру Христову и покаяние по-разному, Вы это знаете. Среди наших друзей и знакомых наверняка найдутся те, кто пришел в Церковь "через Розанова", "через психологию" и даже "через Рериха", "через йогу" и "через наркотические опыты". Из этого абсолютно не следует, что в качестве средства обращения и катехизации следует рекомендовать йогу, Рериха и гашиш.

Отнеситесь серьезно, это я говорю не одной шутки ради. В некотором роде весь разговор про "можно" и "нельзя", "искусительно" и "спасительно" ведется исключительно внутри церковного пропедевтического поля. У тех, кто не живет жизнью Церкви, не возникает соответственно и никаких вопросов насчет цензуры, рекомендаций и запретов. Таковым, хотя бы они читали даже не Розанова, а Даниила Андреева и Карлоса Кастанеду, все разговоры про ересь и бесовские наваждения - как говорится, "до лампочки". Тем же, кто слушается голоса Церкви и подбирает интересы и времяпрепровождение в соответствии с целью спасения души, нет никакой нужды благословлять Розанова в качестве духовно или, по крайней мере, интеллектуально и культурно полезного чтения.

Мы все время смешиваем эти два разные плана: "объективную", близкую к научной оценку явлений и миссию Церкви. Церковь не решала и не решает, существовать ли светской культуре, общественным веяниям, Василию Васильевичу или Владимиру Ильичу. Она для своей паствы и тех, кому христианство не совсем безразлично, высказывает суждение по поводу пользы души.

Проблема же с Розановым состоит НЕ в том, что он - великий грешник. Мы все грешники и почти все великие. Но это великий грешник, ставший певцом своего греха. У Достоевского, скажем, тоже большинство героев нельзя признать положительными. И сам Федор Михайлович в своей жизни являл, мягко говоря, далеко не образец нравственного поведения. Однако, для христианства Достоевский - свой, так как ему за всю жизнь в голову не пришло обосновывать и оправдывать грех. Или еще больше - как это делает Розанов – воспевать стихию игры в карты, прелюбодеяния, эпилепсии или самоубийства. Именуя добродетель «пресной», а все развитие человечества связывая со грехом. Последнее, как ни крути, уже богоборчество.

Надеюсь, параллель Вам ясна. Это два противоположные случая: осужденные, сидящие по соседству на нарах, - один, совершивший проступок по какому-нибудь затмению, и рецидивист, для которого "беспредел", "воровской закон", "блатняк" - философия, активным образом проводимая в жизнь. Последний с большим трудом стяжает прощение, хотя бы перед смертью и произнес: "Как я был глуп, что не знал Христа". Потому что зло, порожденное им, давно выпущено в мир, живет и множится независимо от его первоначального носителя. Пожалуй, на всей зоне это никого не умилит и никого не подвигнет к перемене образа жизни - подобное покаяние. Заметят только: "Братан сдрейфил!" Или: "У бедняги перед смертью крыша поехала". Так и с Розановым: за долгие годы писатель стяжал вполне определенную славу и вполне определенную аудиторию, на которую весть о предсмертном покаянии их кумира не может иметь значительного влияния.

Не знаю, что нужно было бы написать или сделать Василию Васильевичу, чтоб это помогло "перебить" содержание его предыдущих работ. Может быть, стать новомучеником - время располагало к тому. Но "великий и страшный" умер в своей постели, совершенно по-розановски. Свидетельство о. Павла Флоренского ценно в том плане, чтобы увидеть: вот, Господь берет верх даже над такими заскорузлыми сердцами; убойтесь, братья, смертного часа! Но оно, увы, не составляет и не может составить ни малейшего оправдания творчеству Розанова, которое принималось и принимается в своем вакхическом качестве и вызывает резонанс в душах, благодаря изящной, талантливой, оригинальной, неповторимой - апологии человеческой дурной воли.

От Церкви постоянно желают добиться, чтобы она разных лиц признавала «великими»: Розанова, Толстого, да и вообще всех общественных кумиров. Абсурд, ведь это почти то же самое, что требовать от Академии наук признания великим футболиста Пеле или певца Робертино Лоретти . А по какому, собственно, поводу? – интересуются академики. По такому, - отвечают им, - что они уже зарекомендовали себя великими и признаны всеми. Ну, и хорошо, - говорят академики, - они велики для вас, но не для науки. Так же и герой нашей дискуссии, Василий Розанов, «велик», но в ином смысле. И пусть остается великим, для «фанов». Но не для Церкви, которой он по некоему недоразумению «занимался», но которая с ним продолжала быть совершенно чужою. К моему большому сожалению.