ПРОДОЛЖЕНИЕ И ОКОНЧАНИЕ
Здесь у всех была намечена большая программа. Как обычно, поделились на группы и разъехались по городу и области. Первое мое выступление было в новой библи¬отеке имени А. С. Пушкина. Громадное здание не совсем приятной архитектуры, но хорошо оформленное внутри. В красивом зале меня встретили деятели культуры и служащие библиотеки. В своем выступлении я отметил, какое великое дело создать такую библиотеку, этот орган просвещения, без которого человеку не сохраниться, тем более в наше потерянное и легкомысленное времечко. Библиотека - это центр умственного развития и познания, где можно углубиться в древность, историю, самобытность... Низкий поклон тем, кто, несмотря на политические и эконо¬мические трудности, беспокоится о просвещении молодого поколения. Вот на таких подвижниках и держится человеческое достоинство. Затем были вопросы, многим же хотелось просто по-дружески поговорить. Получилась очень сердечная встреча. После директор библиотеки показала нам все здание. Следующее мое выступление состоялось на очень странной конференции, где главная тема оказалась такой - «Что такое русский язык, и существует ли он?». Если бы я знал заранее, то отказался бы от этого мероприятия. Пригласили в зал и посадили на почетное место. Выходит один оратор - не могу понять, о чем идет речь, появляется второй, говорит, что русского языка нет. Здесь уж я не вытерпел и попросил слова, не дожидаясь своей очереди. Подошел к микрофону и говорю: «Извините меня, какое-то полное безумие слышу здесь: говорим на русском языке, живем на русской земле с русской духовностью, культурой и наукой, собираемся на конференции и разбираем вопрос - есть ли русский язык! Простите меня, но такого идиотизма я не потерплю!» Сошел со сцены и ушел из зала. По сей день не могу понять, что это было. Возможно, это была провокация, а возможно, - открытая ненависть к русскому народу и Отечеству, так как нам удалось с помощью праздника русской культуры "Душа России" до определенной степени закрепить русскость. Потом я узнал, что все участники были русскоязычными, а не русскими. Но и такое тоже нужно пройти, ус¬покоил я себя.
Вечером меня пригласили к себе в район обрусевшие немцы, они проживают в пятидесяти километрах от города Омска. Подъезжая к деревне, обра¬тил внимание на новые постройки из кирпича - такие роскошные дома, прямо хоромы. С дороги и с мороза нас сразу пригласили на чашку горячего чая. Далее ознакомили с программой нашего пребывания. Пообщались и вышли прямо на большую сцену громадного зала, где сидело полным-полно народа. Со мной были актер, певец, актриса и пианистка. Вести программу пришлось мне - так пожела¬ли хозяева немецкой общины. О себе говорить не было нужды - все меня уже знали, не раз видели по телевидению, да и фестиваль "Душа России" продолжает процветать. Сразу представил артистов, и они стали поочередно выступать. Прежде же чем уступить им место, я попросил публику, если будут вопросы к нам, задавать их письменно, чтобы избежать лишнего шума и потери времени. Все артисты были приняты очень тепло, немцы вообще очень любят русскую культуру. Затем посыпались вопросы. И ни одного ко мне, что было удивительно, но и приятно, не нужно было напрягаться. Да и, видимо, прошел уже тот интерес ко всему иностранному, все узнали, что такое запад и как он разлагает и разрушает, что такое демократия, свобода, рынок, и как жить «по-цивилизованному» и «прогрессивному»... Много было интересных вопросов к другим артистам. Я был лишь посредником - зачитывал вопросы. Как только закончилась встреча, нас пригласили в сельскую сто¬ловую. В уютной маленькой комнатке стол ломился от разных закусок, напит-ков... каждому найдется что-нибудь по вкусу. Закусили и выпили в меру, потом наши хозяева-немцы запели русские песни, и так хорошо! Затем пригласили хозяюшку, которая готовила еду для нас, и все выпили с благодарностью за ее здоровье. Растрогали ее до слез. Так по всей Руси - малейшее внимание, ласка к женщине, и она сразу пускает слезы. Милая женщина оказалась с высшим образованием, она начала читать нам стихи великих русских поэтов. За гостеприимным столом я узнал, что немцам в России материально помогает Германия, вот почему они и строят такие деревни - со своими школами и культурными центрами. Это хорошо, но почему нищают русские, почему у русских нет прав на родной земле?.. Часы уже пробили полночь, на дворе выпал снег, нам же нужно возвращаться в Омск.
Далее мы направились в город Новосибирск. В Новосибирске тоже угодили в поли-тическую непогоду, здесь еще делятся на красных и белых, то есть занимаются самоуничтожением. В разгаре предвыборная возня, каждый кандидат поливает грязью другого и обещает золотые горы, мол только дайте мне власть в руки. От этого мракобесия я уже устал на западе, а тут приходиться видеть и слышать те же самые басни из обещаний и лжи. В Новосибирске живет много моих близких друзей, так что было очень приятно всех их повидать. Настенька уже пошла в школу. Наталья Викторовна и Василий Владимирович, родители Настеньки, родили еще одну доченьку. Вася заканчивает расписывать храм. А главное, все на¬ходятся в здравии.
Здесь тоже все разъехались по области с выступлениями. Я попал в группу, откомандированную в колонию выступать перед заключенными. Такая встреча у меня была первой. Все мы прошли строгий досмотр, у нас взяли паспорта, документы и провели через три толстые двери. Директор колонии сразу повел нас в до¬машнюю церковь. Он сказал, что в последнее время заключенные, особенно молодые, крестятся и соблюдают обряды. Раз в неделю приезжает священник - крестит, причащает и служит литургию. После все гости-артисты были усажены на сцене, и бритоголовые заключенные уста¬вились на нас. Когда я увидел их, у меня сжалось сердце. В зале в основном были молодые ребята с русскими лицами. Видимо, жизнь заставила воровать и даже убивать. А если у тебя нет денег, то и некому за тебя заступиться, ведь адвокаты обслуживают только тех, у кого много денег, то есть мафию, как сказал один заключенный, постриженный в дьякона. Значит, не откупишься. По лицам и одежде было ясно, какие условия в тюрьме. Начались выступления, заключенные немножко воспряли духом, ощутили, что они не забыты, некоторые даже плакали. Всю эту картину мне было трудно наблюдать, я сам прослезился. Для них было безразлично, какие артисты и откуда они приехали. Набрался сил и вышел перед тысячей соотечественников в беде. Сказал, что для меня честь высту¬пить перед ними: «Мы все в жизни спотыкаемся, делаем ошибки, и иногда трагические, но это не значит, что вы забыты, что вас не любят и не ждут дома родные и друзья. Нет, вы наши братья, которые оказались в беде, и наша обязанность помочь вам встать на ноги и пойти по честному, достойному, Божьему пути. У меня нет сомнения в том, что вы исправитесь и вернетесь на свободу к любимым и родным».
Я чувствовал, как все затаили дыхание, не только заключенные, но и охранники. Да и я сам до какой-то степени опешил от своих слов, потому что они шли не от ума, а от души. Вечером все собрались в сводном концерте, выступили, дали интервью - и на поезд Новосибирск - Кемерово.
Когда утром подъехали к городу Кемерово, вдруг началась пурга. Такой крупный пушистый снег! Здесь по программе у нас был только день. Первым встретил нас великолепный русский православный собор. Только что построенный, из красного кирпича. Такого большого собора в Сибири я еще не видел. Всем захотелось, прежде чем начинать выступления, зайти в чудесный собор и помолиться. Изнутри он казался еще больше. Он мог бы вместить несколько тысяч прихожан. Недалеко от собора вновь отстроенная часовня в память о всех погибших в шахтах и в ссылке. В Кемерово я выступал только на заводе и в сводном концерте. Было заметно, как тяжело живется людям в этом крае. После выступления на заводе директор этого предприятия поведал нам о трудностях: жалованье платить нечем, с рабочими рассчитываются продукцией, но этим сыт не будешь. Народ обижен и озлоблен на всех и вся.
Вечером наши вагоны прицепили к поезду, направлявшемуся в Красноярск. Это один из моих любимых городов. Там живут очень близкие мне по духу люди. В Красноярске мы решили отслужить молебен, а то все устали. Ведь приходится выступать по три раза в день, да и начались споры, разногласия, некоторые хотели вернуться в Москву, что противоречило соглашению и нашему девизу "3а веру и верность". Совершили молебен, потом разъехались по городу и области. К сожалению, времени было мало, и я не смог встре¬титься с Виктором Петровичем Астафьевым и Толей Буйловым, но на молебне увидел одну из самых красивых женщин города Красноярска, Людмилу Ивановну Андросову. На следующий день нас, нескольких человек, пригласил к себе на подворье владыка Антоний, после угощения выдал нам благодарственные подарки и благословил в путь.
Следующая остановка - город Ир¬кутск - родина великого русского писателя Валентина Григорьевича Распутина. Опять мы около батюшки Байкала. С поезда нас повезли в ресторан завтракать. Губернатора и мэра города не было, так что официальной части не намечалось. И отлично, а то устаешь от разговоров и речей, повторяющих одна другую. Сначала наша группа выступила в госпитале перед врачами и больными, затем поехали в ракетную дивизию. Долго ехали на маленьком автобусе по снегу. Наконец-то добрались, и с колес сразу в зал - выступать. Зал опять заполнился по-военному организованно, и мы вышли под рас¬стрел нескольких сотен глаз. Солдаты смотрят на нас, а мы на них. Заметно было, что солдаты здоровые, видимо, ракетчиков кормят лучше, но и требуют больше. Развлекали солдат, офицеров и их жен несколько часов. Милая солдатка взяла у меня интервью для военной программы, и мы перешли в ресторан закусить. А есть хотелось, и даже очень, было холодно и ехали долго. Стол был накрыт на десять человек. Подошел и командир ракетной дивизией с красным от мороза лицом. Всем крепко пожал руки, дал знать, что с ними все в порядке, пусть только враги России попробуют напасть на нашу землю. Около меня сел полковник, а напротив солдатка-красавица, как искушение доброму молодцу из-за океана. Командир встал и произнес патриотическую речь и первый тост - за Отечество. Все выпили стоя. Затем я сказал ответные благодарственные слова, и продолжили застолье и общение... Вдруг полковник меня спрашивает, что мною в жизни движет, что дает силы выполнять такой самоотверженный долг перед Отчизной. Ведь уже несколько недель в поезде, недосыпая, иногда и недоедая. Я достаю из грудного кармана маленькую икону Николы Чудотворца и говорю, вот это мною движет. Полковник не растерялся, до¬стает из своего кармана иконку - тоже святителя Николая и говорит: «Это и мною движет». После этого нам не нужно было больше говорить: все стало ясно - кто мы и что нам нужно делать. Потом подарили нам всем военные пилотки и знач¬ки ракетной дивизии. Когда ехали обратно, то у меня было спо¬койно на душе. Вернувшись в город, выступили в военной академии перед новобранцами и опять покатили в Забайкалье – в Читу.
В Чите нас встретили военные, гражданских чиновников–политиканов не было. Повезли в военную столовую отведать солдатской пищи. После все поехали выступать, где прикажет командующий Забайкальской армией. Например, в сводном концерте в громадном зале на несколько тысяч мест, переполненном солдатами и офицерами. Как говорится, я рас-слабился и излил всю свою душу, полную боли и радости. Сначала спел военно-патриоти-ческие песни, а потом сказал: «Много я выступал перед разными аудиториями, перед простым народом и правителями мира: монархами, президентами и премьер-министрами, но никогда не ощущал такой чести, которую я ощущаю, выступая перед русской армией. Это потому, что вы являетесь наследниками великих армий Суворова, Кутузова, Жукова... Несмотря на разрушительную государственную политику, проводимую в наше время, вы преданно, с честью выполняете свой свя¬щенный долг перед родной землей, родным народом и великой державой - Россией. Смуты приходят и уходят, происходит затменье умов, духовный упадок, безразличие ко всему родному у большой части народа, главным образом у властителей мира. Но в такие ущербные и страшные периоды всегда спасает армия. Дай Бог вам всем здоровья и сил, чтобы смело и непоколебимо стоять на защите родной Отчизны». После такого выступления зал уже больше не хотел никого слушать. Да и артистам тоже не хотелось нарушать патриотический настрой. Казалось, что зал сейчас взорвется от силы здорового духа. После концерта всех нас пригласил на банкет в штаб армии лично командующий. Расположились вокруг стола так, чтобы можно было видеть друг друга, и запировали по-военному. Много было речей, и все они были благодарственные в наш адрес – артистов-скитальцев, подвижников. Потом встал сам командующий, и все замерли, насторожились, не провинились ли мы чем? Он от лица всей Забайкальской армии поблагодарил участников акции "3а веру и верность!" и сказал, что он никогда не слыхал таких пламенных и преданных слов к Отчизне, как от соотечественника из Австралии. Что было неожиданностью для меня, ведь я ничего не выдумывал, а говорил все, что у меня на душе. Генерал предложил тост за мое здоровье. Затем были еще тосты и все они в наш адрес и армии. Когда я встал сказать несколько слов, то решил сменить тему и предложил выпить за здоровье матерей, ведь наша Отчизна тоже мать и у всех генералов, солдат и у нас есть матери, которые в трудные времена родили и воспитали всех нас. С троекратным «уpa!» выпили за матерей. Как только закончилось застолье, всех пригласили в армейскую баню. Мне же генерал выделил военный автомобиль с водителем. Я поехал навестить своих друзей-земляков по Китаю.
Вечером все со¬брались в вагонах и потянул нас поезд в Улан-Удэ. Здесь открылась совсем иная природная и житейская картина. Поскольку вся наша поездка снималась на камеру, то оператору иногда приходилось делать невероятное, чтобы удачно что-то снять. И вот, на остановке он решил сойти с поезда и снять все вокруг, так как лег глубокий снег и краса была неописуемая. Только пристроился снимать, как его схватили два местных милиционера, бурята. В это время поезд тронулся, и слава Богу, наша актриса Людмила увидела происходящее в окно и как закричит на весь вагон: «Сергея ведут милиционеры!» Сначала не поняли, кого и куда ведут. А когда сообразили, рванули стоп-кран в вагоне. Поезд, тормозя на полном ходу, остановился. Ребята повыскакивали и побежали в том направлении, куда увели Сергея. Прибежал начальник поезда и начал кри¬чать, что он сообщит в Москву о таком безобразии и срыве графика следования поезда... Но, когда он узнал, что здесь едут знаменитости и по приказу министра обороны России и с согласия министра путей сообщения, заулыбался и замолчал. Тем временем ребята прибежали в милицию как раз во время допроса Сергея милиционером, схватили камеру и сказали: «Сергей, пойдем». Растерявшиеся милиционеры, не понимая в чем дело, так и остались сидеть. Вернулись запыхавшиеся ребята с проказником Сергеем, и поезд пошел дальше. Думали, что все на этом и закончится, но не тут-то было: на следующей останов¬ке нас уже поджидали начальники из УВД. Вызвали нашего руководителя Александра Владимировича на разговор. Но когда узнали, кто мы и что мы делаем, попросили быть аккуратнее, а главное из-под ареста никого не выкрадывать...
В Улан-Удэ нас встретили гражданские чиновники и повезли на государственные дачи, где останавливались первые секретари партии. «Ничего себе, какой почет нам!», - подумали мы. Привезли нас в рощу, и мы увидели прекрасные дачи. Каждому выделили большую комнату со всеми удобствами, я попал в квартиру Брежнева. Но радости от этого не испытывал, потому что мороз ниже 40 градусов, а чтобы прогреть квартиру нужно несколько часов... Но протестовать было неудобно... Накормили нас в шикарной гостинице и повезли знакомиться с местной властью. Подъехали к зданию городской управы. Вижу на площади, прямо на земле, стоит громадная голова Ленина из железобетона. Сошли с автобуса, пошел посмотреть, что внутри головы. 3аглянул - пустая. Поднялись на второй этаж управы и направились прямо в приемную главы Бурятии. Встретила нас милая женщина - бурятка, заместитель главы, и поприветствовала. После хозяева решили показать нам уникальный исторический музей. Погрузились все опять в автобусы и поехали в парк-музей. На дворе вьюга метет - ничего не видно. Подъехали к месту назначения, и миленькая девушка говорит: «Вы¬ходите и пройдемся пешком по парку». Вначале все повыскакивали, а потом половина рванула обратно, потому что многие были одеты не по сезону. Я был тепло одет, но не для сугробов. Но все равно пошел за ней, как за Сусаниным. Шагаем по колено в снегу, она нам объясняет - это то-то, а это то-то, а нас уже зуб на зуб не попадает... Вижу - дело неладно, шапку натянул поглубже и удрал. Через некоторое время прибежали остальные. Девушка же удивилась, ведь для нее такая температура была привычной в это время года. Мы опять выступили несколько раз в различных местах перед военными и направились в город Хабаровск.
В Хабаровске пробыли только восемь часов, выступали в дивизии, бараках, училищах, затем в сводном концерте. Потом отправились в конечный пункт нашего путешествия - Владивосток. Все уже ждали с нетерпением этого момента, ведь мы в дороге уже около месяца. Во Владивостоке нас встретили представители духовенства, начальники края, духовой оркестр, телевидение и много журналистов. Губернатор Ноздратенко распорядился поместить нас в самую лучшую гостиницу. Первый день мы приходили в себя. Выступлений не было. На следующий день состоялся крестный ход от собора до места, где будет восстановлен храм. Это было историческое событие – впервые после революции во Владивостоке совершался крестный ход. В нем участвовало около тысячи человек, на лицах были видны восторг и радость. Даже случайные прохожие на улицах присоединялись к рядам крестного хода. После обеда несколько групп уехали выступать за город, а я остался. Прочитал лекцию в музее Арсеньева, встретился с музыкантами и дирижером симфонического оркестра. Состоялась отчетная пресс-конференция, где я поблагодарил Бога за то, что мы счастливо доехали до Владивос¬тока, и вкратце описал картину общего положения и состояния Отечества. Затем губернатор устроил торжественный банкет в честь завершения нашего похода. Для возвращения в Москву специально за нами прилетел военный самолет, рассчитанный на тридцать человек. Раздалась команда собраться, так как через три часа самолет должен был вылететь. Посадили нас в автобусы и повезли на военный аэродром. У всех было хорошее настроение. Нас привезли и попросили подождать в зале ожидания. На улице холод, и идет снег. Сидим… ждем. Подошло время вылета, а мы все еще чего-то ждем. Прошел час - ждем. Затем объявляют, что вылет откладывается - обледенела взлетная полоса. Ожидание растягивается до следующего дня. Где же переночевать? Повезли нас в бараки. Стали у всех проверять документы и рас¬пределять по баракам на ночлег. Проверили документы, и мы все пешком пошли в солдатскую столовую. Солдаты уже поели, и из еды остались только каша и масло. Но это лучше, чем ничего. Встали в очередь с алюминиевыми тарелками и ложками. Добрые женщины дали нам по половнику каши, и мы сели за столы. Каша была мировая. А с маслом можно было бы и подошву съесть. Насытились и пошли спать. В бараках я увидел всю прелесть солдатской жизни. Кроватей двадцать в каждой комнате, присел и провалился до пола: пру¬жины на кровати такие старые и растянутые, что совсем не держат. В темноте белело белье. Пошли умыться на ночь и почистить зубы. Тут не знаешь, куда ступить, какой кран по¬вернуть... На полу вода, одно зеркало, и то разбито, решил забыть про зубы и вернулся в комнату. В комнате увидел здоровую кошку, подумал: «Значит, мышей нет, можно спокойно спать». Но не тут-то было, оказалось кошка вместе с крысами ночью играет в футбол и так громко, что не уснешь. Кое-как скоротали ночь, моля Бога, чтобы Он послал хорошую погоду и мы могли вылететь. Утром опять объявили, что вылет откладывается на три-четыре часа. Но наконец-то мы оторвались от земли и взяли курс на Новосибирск, чтобы там дозаправиться и лететь дальше. В воздухе нам сообщили, что Новосибирск не принимает, потому что много снега на посадочной площадке. Пришлось приземлиться в Улан-Удэ. Здесь нас разместили в госпитале, в бараках. Я уже не стал никуда выходить, чтобы не видеть бесхозяйственности.
На следующий день все же добрались до Новосибирска, но вылететь оттуда не смогли: самолет покрылся толстым слоем льда. Пришлось просидеть в холодном самолете примерно шесть часов. С нами в самолете летел генерал, и даже он не мог помочь ускорить вылет. Сбили лед с самолета, разморозили нас, и после всех морок взлетели. Взяли курс на Москву. В результате вместо десяти часов находились в полете три дня. В этом видится отражение общего положения в стране. В Москву приземлились в одиннадцать часов вечера и разъехались по домам.