Чистая как Белый Ключ
в горах Забытого Кавказа,
и голос крови был могуч,
так не давал покоя как "зараза".
Собрав все раны в кулачок,
а боль неистерпимую в объятья,
она стояла как волчок
на пъедестале их проклятья.
Знобила голову молва,
что не найти могилок никогда,
и только силы где брала,
вернуться к жизни иногда.
Все видела Гомер-гора,
как, не скрывая слез, у Алтаря,
касаясь мыслью облаков,
она молилась за врагов.
Как одиноко под Луной
брела к Голгофе что домой,
не забывая царскою рукой
поправить Терн над головой.
Венец то падал, то впивался,
казалось Крест не донесет,
а Храм с Алгеткой обнимался
и все шептал:"Дойдет, дойдет!"
Незримыми, но сильными руками
он поднимал ее не раз,
когда казалось, что словами
не вытрет душу напоказ.
Господь с душой ее не спорил!-
Как можно снова полюбить
народ, который опозорил,
и так старался заклеймить!
А Божья Матерь наблюдала!
Она награду обещала!
Но не было мечты иной -
детей обнять в земле сырой!

А счастью ... не было границ-
они ковали новые награды!
Под скрежет разных колесниц
все пели в унисон себе тирады!
Копали ямы кто-кому,
и души наспех распинали,
за грех платили не тому,
засучив руки, верных отбирали.
Терзали роскошь кто как мог,
тащили передом и задом,
и видел это только Бог,
наверно думал, что воздаст он ... .
То ей была не роскошь, а обман,
где образ мыслей мог лишь раствориться,
но жизнь взамен и под наган,
за наш,..., выбор. Да чтоб не заблудиться!

Мне до Есенина в мастерстве далеко, да и не стремилась собственно, но хотелось высказаться. Вот так получилось...