Общая конструкция и градации по признаку конформности интересны, проблема в том, что религиозная жизнь у уважаемогого Сергея Михайловича классифицирована не в соответствии со своим внутренним содержанием, а по дополнительному признаку - в соотношении с государственностью. В повседневной христианской жизни мысль об отношении к государству является преходящей. Христианин более всего побуждается непосредственным тяготением ко Христу и церковным чувством, а не принадлежностью к одной из 5 групп. И в зависимости от устроенности своей внутренней жизни в обычное время он затем может занять более или менее конформную позицию для чрезвычайных обстоятельств. Хотя социология вопроса автором в целом передана верно. Я бы не стал только разделять первые две категории. Исповедник - он же потенциальный мученик, только пока не сподобившийся кончины за веру. Также хотелось бы знать, как упомянутое 5-частное деление выглядело в царское, синодальное время. И имело ли место, по мнению автора, такое деление до 1917 г. вообще.
Ну и поскольку православная церковная жизнь прежде всего происходит в собственном контуре, общественно-правовой строй же является для нее контуром внешним и второстепенным, то СССР или не СССР - отличия не являются сущностными. Русская Церковь никогда не жила политическим выбором, тем, чтобы определять, является ли советский строй "империей зла" или "империей добра". Происходящее рассматривалось, как смена времен года. Возможно, поздняя осень смотрится объективно хуже, чем лето или весна. Но ни у кого в здравом уме не возникает желание сопротивляться годовому круговороту природных сил.
Империя зла располагается в другом месте, преломления же зла в конкретных историко-политических проектах способны вызывать в свой адрес в т. ч. жалость и сопереживание о мятущемся и заблуждающемся человечестве. Именно так относились к советской власти многие исповедники, что вызывало недоумение и даже протест у ярых политических критиков "совдепии".
Обращает на себя внимание то, что в статье нет окончания. "как только, в несомненной связи с 1000-летием Крещения Руси, началось массовое крещение русского народа – Советское государство разрушилось". Но что дальше последовало за этим для Церкви, народа и государства? Все познается в сравнении. Если СССР признается для религиозного человека империей зла, а для государственника - империей добра, то как определить, что мы имеем сейчас?
Наконец, в своей краткой рецензии позволю себе высказать предположение, что по крайней мере один тезис Сергея Михайловича об исчерпанности церковных сил в 70-е - первую половину 80-х является недостаточно проработанным. Поскольку оживление церковной жизни в 90-х происходило именно на почве разнообразной, богатой и развитой более ранней практики. Можно опять-таки говорить, что этого было мало, и в 5-ти миллионном Ленинграде было не более полусотни мужчин-мирян, регулярно в по воскресеньям ходящим в один из 14-ти городских храмов. Но по мере того, как корни, восходящие к 70 - 80-м, исчезают, мы понимаем, что там все-таки было много, весьма много. Возможно, в чем-то больше, нежели сейчас у нас.
Спасибо автору.