Конечно же обращается, хотя, думаю, старается по мере сил "облагородить" слова своих прошений к Богу, заимствуя для этого выражения запомнившихся и дорогих сердцу молитв или строчек псалмов, которые к тому же очень точно выражают наши чувствования. Такое стремление говорит о том, что ЦСЯ жив. И чем ближе к Богу человек, тем все дальше отходит он в молитве от мирского языка, оставляя себе "архаичное" - Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного.

Здесь везде сплошной звательный падеж, да еще "мя", да еще "грешный", которого мирской словарь не признает. Не признает - в смысле не литературно, а жизненно.

Да и все наши молитвы начинаются с этих звательных, отсутствующих в русском языке, "Боже", или "Господи", или "Христе", а после такого начала как-то тянет и продолжить соответственно. Только, к сожалению, не всегда получается.