Дорогие мои, МЫ - РУССКИЕ, украинского народа НЕ СУЩЕСТВУЕТ! Нужно просто знать свои корни и задается вопросом кто были мои прадеды и прабабки, и вы возможно удивитесь но они знали, что они русские, т.к. они даже слова такого "украинец" не знали. Начнем с того, что ответим на вопрос: считали ли казаки себя украинцами? Естественно, и как всегда, со стороны оппонентов никаких вразумительных доводов на этот счёт приведено не было. И всё же постараюсь объяснить более подробно.

Не будем пока вдаваться в историю казачества и разбирать как, когда, где и зачем появились казаки, какие их разновидности были, кто такие гетманы, какое место тут занимает шляхта и т. д. А разберёмся всего лишь в конкретном одном вопросе, поставленном в заголовке темы. Развеем очередной украинский миф.

Во-первых, понятие «казаки» – это, прежде всего, сословие, а не национальность. И по этой причине, не буду здесь лукавить, сами казаки, действительно, на радость украинским националистам, не всегда считали себя русскими, но это не значит что никогда. Точнее русскими себя не считали только некоторые их представители и вот почему.

Берём характерный пример. Михаил Шолохов, Тихий Дон, КНИГА ПЕРВАЯ, ЧАСТЬ ПЕРВАЯ, глава V:

"... - Я-то казак, а ты не из цыганев?
- Нет. Мы с тобой обое русские.
- Брешешь! - раздельно выговорил Афонька.
- Казаки от русских произошли. Знаешь про это?
- А я тебе говорю - казаки от казаков ведутся.
- В старину от помещиков бежали крепостные, селились на Дону, их-то и
прозвали казаками.
- Иди-ка ты, милый человек, своим путем, - сжимая запухшие пальцы в
кулак, сдержанно-злобно посоветовал Алексей безрукий и заморгал чаще.
- Сволочь поселилась!.. Ишь поганка, в мужиков захотел переделать!..."

Думаю никто Михаила Шолохова обвинять в украинофобстве не будет, хотя кто его знает, не раз уже слышал, что Богдана Хмельницкого называли предателем украинского народа.

Если внимательно вчитаться в вышеприведённый текст, то можно увидеть следующее. Т.к. казаки – это, прежде всего сословие, то русские у казаков ассоциировались с русским крестьянином или мужиком и поэтому они не хотели быть «пониженными в статусе». И только поэтому они не всегда хотели считаться русскими. А выражение «казаки от казаков ведутся» сопоставимо с выражением «цари пошли от бога».

Сколько таких примеров не приводи, так или иначе, хорошо будет видно, что казаки никогда не считали себя украинцами, даже если некоторые из них не считали себя русскими по причинам, описанным выше. Украинцами они себя тоже никогда не считали, т.к. в то время они вообще не знали такого народа и такой страны, которых попросту не существовало. Это не отражено ни в одном документе, ни в одном литературном произведении тех времён.

Идём далее. Тихий Дон – это был один из примеров и всё же - казаки в своей истории себя считали русскими. Знаете, кстати, какой был лозунг у запорожских казаков? Думаю, нет, т.к. новая украинская цензура вряд ли это допустила, как в случае с Тарасом Бульбой у Гоголя, о чём ниже. А лозунг был следующий: «ЗА ЗЕМЛЮ РУССКУЮ, ЗА ВЕРУ ПРАВОСЛАВНУЮ». Заметьте, они не говорили «за землю украинскую, за веру униатскую».

Теперь возьмём примеры из произведения выдающегося русского писателя Н.В. Гоголя «Тарас Бульба» и его новую украинскую редакцию в «переводе», где такие «неполиткорретные» сегодня на Украине слова, как «русский», «Русская земля» заменены бог знает на что.

У Гоголя - «...бурса составляла совершенно отдельный мир: в круг высший, состоявший из польских и русских дворян, они не допускались».

В переводе - «...бурсаки гуртувалися в зовсім осібну громаду: до вищого кола, з польських та українських шляхтичів, їм було зась».

В оригинале - «Тогда весь юг, все то пространство, которое составляет нынешнюю Новороссию, до самого Черного моря, было зеленою девственною пустынею».

Переведено - «Тоді увесь наш південь, увесь той простір, аж до самого Чорного моря був неторканою зеленою пустелею».

Гоголь пишет - «И витязи, собравшиеся со всего разгульного мира Восточной России, целовались взаимно».

Отредактировано - «І лицарі, що зібралися зі всієї широкої України, чоломкались один з другим».

Особым пафосом проникнуты у Гоголя в повести сцены гибели казаков в бою с поляками, когда «Тарас вопрошает «Есть ли еще порох в пороховницах?» и когда каждый из героев перед смертью восславляет Русскую землю - как заклинание, рефреном, повторяется эта слава. Гибнет Мосий Шило: «Пусть же стоит на вечные времена православная Русская земля и будет ей вечная честь!».

- «Хай же вічно стоїть православна Земля Козацька і хай буде вічна їй честь!» - вот так вот с большой буквы и Земля и Казацкая, - с такими словами отправляют «переводчики» Шило в мир иной.

Помирает Бовдюга: «Пусть же славится до конца века Русская земля!»

- «Хай же славна до віку буде Козацька Земля!»

Балабан прощается: «Пусть же цветет вечно Русская земля!»

- «Хай же вічно цвіте Козацька Земля», - заставляют и его изменить последние слова «редакторы».

Славный Кукубенко у Гоголя восклицает: «Пусть же после нас живут еще лучше, чем мы, и красуется вечно любимая Христом Русская земля!»

- «...вічно люба Христові Козацька Земля», - редактируется гоголевский текст.

Достаточно?

Полностью согласен тут с Вячеславом Прокопенко в его труде в украинском журнале «Зеркало недели»: Гоголь беззащитен от осквернения и поругания, он не может подать в суд исковое заявление на «переводчиков» и привлечь их к ответственности. Государству же недосуг заниматься такими пустяками, как защита собственной чести и достоинства.

Авторитет мировой классики изначально выше любого государства, весомей, значимей. Царствования и режимы приходят и уходят, а фрески Джотто остаются достоянием человечества; музыка Моцарта звучит вдохновенно, исполняют ли ее монархисты-испанцы или демократы-узбеки; слово, образ, мир Гоголя - для всего мира культурных людей - это классический состоявшийся образ, слово русского писателя Гоголя со всеми его открытиями и противоречиями. И так будет всегда.

И вот ещё интересный момент у Гоголя: "... Ещё до карпатских гор услышишь русскую молвь, и за горами еще кой-где отзовется как будто родное слово; а там уже и вера не та и речь не та"

Теперь посмотрим на Богдана Хмельницкого. Думаю, никто не будет отрицать, что он был казаком. Так вот, в июне 1648 г., двигаясь на Львов, гетман отправляет универсал жителям города: "Прихожу к вам, как освободитель русского народа; прихожу к столичному городу земли червонорусской избавить вас из ляшской неволи". Заметьте, Хмельницкий идёт как освободитель русского народа, а не «украинского», следовательно он и себя причисляет к этому народу.

А вот свидетельство другого современника, из противостоящего лагеря - польского гетмана Сапеги: "Против нас не шайка своевольников, а великая сила целой Руси. Весь народ русский из сел, деревень, местечек, городов, связанный узами веры и крови с казаками, грозит искоренить шляхетское племя и снести с лица земли Речь Посполитую". Как видим, речь идет только о Русском Народе. Причем же здесь грушевские, петлюры, винниченки, бандеры, шухевичи и прочие "украинцы"?! Не за "самостийну Украину" велась борьба, а за воссоединение двух частей РОССИИ, объединение Русских в едином государстве.
Недавно узнал много нового про Украину и украинский язык. Хочется
поделиться.

«У нас есть все основания считать, что Овидий писал стихи на древнем
украинском языке» (З. Гнаткевич «От Геродота до Фотия». «Вечерний
Киев»).

«Украинский язык – допотопный язык Ноя, самый древний язык в мире, от
которого произошли кавказско-яфетически е, прахамитские и прасемитские
группы языков» (Б. Чепурко «Украинцы», «Основа» №23, Киев).

«В основе санскрита лежит какой-то загадочный язык «сансар», занесенный
на нашу планету с Венеры. Не об украинском ли языке идет речь? » (А.
Братко-Кутынский «Феномен Украины», «Вечерний Киев»).

«Арии (ории) – древнейшее название украинцев. Первые пахари мира.
Приручили коня, изобрели колесо и плуг» (С. Плачинда «Словарь
древнеукраинской мифологии», Киев).

Во как!!!
За всю историю человечества еще никто не отваживался присвоить себе
честь изобретения колеса, плуга, приручения домашних животных!
Но это еще не все. Цитирую удивительные строки из публикации кандидата
исторических наук Ю. Джеджулы «Тысяча лет украинской диаспоры»:

«… Люди являются плодоносной ветвью украинского национального древа».

Без комментариев...


И. И. Тёрох

УКРАИНИЗАЦИЯ ГАЛИЧИНЫ

От редакции: Ниже помещаем статью покойного И. И. Тереха - крупного общественного деятеля Галицкой (Червонной) Руси, известного русского мифолога, - в которой автор четко и ясно рассказывает нам о той страшной кровавой бешенной борьбе Ватикана, немцев и поляков против русских людей Галичины во имя создания искусственного антинародного украинизма и антихристианской унии.

Статья была написана И. И. Терехом вскоре после присоединения к Советскому Союзу Галичины и других западнорусских земель, находившихся под польской оккупацией. Вот почему у автора статьи могла "сохраниться капелька надежды на то, что советы примут во внимание (уважат) историю Галицкой Руси и не будут насильственным образом продолжать подлое дело украинизации.

Но коммунисты своей антирусской политикой в Галичине, в Буковине и на Закарпатской Руси, которая была присоединена к СССР непосредственно после второй мировой войны, лишний раз демонстрируют свой антинародный характер

Теперь стало еще труднее, еще опаснее бороться за русское единство, чем это было во времена Австрии или Польши. Но русский народ Червонной Руси не сдается: приспособившись к советским условиям, он будет и дальше борьбу за народную общерусскую правду.

-------------------------------

Весь трагизм галицких "украинцев" состоит в том, что они хотят присоединить "Великую Украину", 35 мил., к маленькой "Западной Украине", (так они стали называть после первой мировой войны Галичину) - 4 миллиона, т. е., выражаясь образно, хотят пришить кожух к гузику (пуговице), а не гузик к кожуху. Да и эти четыре миллиона галичан нужно разделить надвое. Более или менее половина из них, т.е. те, которых полякам и немцам не удалось перевести в украинство, считают себя издревле русскими, не украинцами, и к этому термину, как чужому и навязанному насильно, они относятся с омерзением. Они всегда стремились к объединению не с "Украиной", а с Россией, как с Русью, с которой они жили одной государственной и культурной жизнью до неволи. Из других двух миллионов галичан, называющих себя термином, насильно внедряемым немцами, поляками и Ватиканом, нужно отнять порядочный миллион несознательных и малосознательных "украинцев", не фанатиков, которые, если им так скажут, будут называть себя опять рускими или русинами. Остается всего около полмиллиона "завзятущих" галичан, которые стремятся привить свое украинство (то есть ненависть к России и всему русскому) 35-ти миллионам русских людей Южной России и с помощью этой ненависти создать новый народ, литературный язык и государство.

Здесь будет уместно изложить вкратце историю украинизации поляками, а затем немцами Галицкой (Червонной) Руси, о которой "украинцы" умалчивают, а мир о ней почти не знает.

После раздела старой Польши в 1772 г и присоединения Галичины к Австрии и после неудавшихся польских восстаний в России в 1830 и 1863 г. г. и Австрии (в 1848 г.) с целью восстановления польского государства, польская шляхта Галичины, состоявшая из владельцев крупных латифундий, заявила свое верноподданничество Францу Иосифу (пресловутое: "Пржи тобе стоимы и стаць хцемы!") и в награду получила полную власть над всей Галичиной, русской ее частью*. Получив такую власть, поляки и их иезуитское духовенство продолжали, как и в старой Польше, полонизировать и окатоличивать коренное русское население края. По их внушению, австрийские власти неоднократно пытались уничтожить слово "русский", которым с незапамятных времен называло себя население Галичины, придумывая для него разные другие названия.

В этом отношении особенно прославился наместник Галичины - граф Голуховский, известный руссоед. В 60-ых годах прошлого столетия поляки пытались уничтожить кириллицу и ввести вместо нее для русского населения латинскую азбуку. Но бурные протесты и чуть ли не восстание русского населения устрашили центральное венское правительство, и польские политические махеры принуждены были отказаться от своего плана отделить русский галицкий народ от остального русского мира.

Дух национального сепаратизма и ненависти к России поляки постоянно поддерживали среди русского населения Галичины, особенно среди ее интеллигенции, лаская и наделяя теплыми местечками тех из них, которые согласны были ненавидеть "москалей", и преследуя тех, кто ратовал за Русь и православие (наделавший шум в 80-ых годах процесс против Ольги Грабарь и свящ. И. Наумовича).** В 70-ых годах поляки начали прививать чувство национального сепаратизма и галицко-русскому сельскому населению - крестьянству, учредив для него во Львове с помощью вышеупомянутой т. н. интеллигенции, общество "Просвита", которое стало издавать популярные книжечки злобно сепаратистического-руссофобского содержания.

Чтобы противодействовать работе поляков, галичане в противовес "Просвите" создали "Общество имени Михаила Качковского". Таким образом в 70-ых годах начался раскол.

В 1890 году два галицко-русских депутата галицкого сейма - Ю. Романчук и А. Вахнянин - объявили с сеймовой трибуны, "от имени" представляемого ими населения Галичины, что народ, населяющий ее - не русский, а особый, украинский. Поляки и немцы не раз уже и раньше пытались найти среди русских депутатов людей, которые провозгласили бы галичан особым, отдельным от русского, народом, но не находили никого, кто решился бы на такую очевидную бессмыслицу, на измену горячо в Галичине любимой Руси. Романчук и Вахнянин были преподавателями русской (с одним „с") гимназии во Львове. В молодости они были горячими русскими патриотами. Вахнянин, будучи композитором, писал пламенную музыку к патриотическим русским боевым песням ("Ура! На бой, орлы, за нашу Русь святую"!)

До конца" 19-го ст. термины "украинец, украинский" были употребляемы только кучкой украинствующих галицко-русских интеллигентов. Народ не имел о них никакого понятия, зная лишь тысячелетние названия - Русь, русский, русин, землю свою называл русской и язык свой - русским. Официально слово "русский" писалось с одним "с", для того чтобы отличить его от правильного начертания с двумя "с", употребляемого в России. Нового правописания (без букв - "ять", ы, ъ) в галицко-русском наречии до этого времени не было. Все журналы, газеты и книги, даже украинствующих, печатались "по-русски" (галицким наречием), старым правописанием. На ряде кафедр Львовского университета преподавание велось на руском языке, гимназии назывались "рускими", в них преподавали руску историю и руский язык, читали рускую литературу.

С 1890 года, после декларации Романчука и Вахнянина, все это исчезает, как бы по мановению волшебной палочки. Вводится в школах, судах и во всех ведомствах новое правописание. Издания украинствующих переходят на новое правописание, старые "руские" школьные учебники изымаются, и вместо них вводятся книги с новым правописанием. В учебнике литературы на первом месте помещается в искаженном переводе на галицко-русское наречие монография М. Костомарова: "Две русские народности", где слова Малороссия, Южная Русь заменяются термином "Украина" и где подчеркивается, что "москали" похитили у малороссов имя "Русь", что с тех пор они остались как бы без имени, и им пришлось искать другое название. По всей Галичине распространяется литература об угнетении украинцев москалями. Оргия насаждения украинства и ненависти к России разыгрывается вовсю.

Россия, строго хранящая принципы невмешательства в дела других государств, ни словом не реагировала в Вене на польско-немецкие проделки, открыто направленные против русского народа. Галичина стала Пиемонтом украинства. Возглавлять этот Пиемонт приглашается из Киева Михаил Грушевский. Для него во Львовском университете учреждают кафедру "украинской истории" и поручают ему составить историю "Украины" и никогда не существовавшего и не существующего "украинского народа". В награду и благодарность за это каиново дело Грушевский получает "от народа" виллу-дом и именуется "батьком" и "гетманом". Со стороны украинствующих начинают сыпаться клевета и доносы на русских галичан, за что доносчики получают от правительства теплые места и щедро снабжаются австрийскими кронами и немецкими марками. Тех, кто остаются русскими и не переходят в украинство, обвиняют в том, что они получают "царские рубли". Ко всем передовым русским людям приставляются сыщики, но им ни разу не удается перехватить эти рубли для вещественного доказательства.

Население Галичины на собраниях и в печати протестует против нового названия и нового правописания. Посылаются записки и делегации с протестами к краевому и центральному правительствам, но ничего не помогает: народ, мол, устами своих представителей в сейме потребовал этого.

Насаждение украинства по деревням идет туго, и оно почти не принимается. Народ держится крепко своего тысячелетнего названия. В русские села посылаются исключительно учителя украинофилы, а учителей с русскими убеждениями оставляют без мест.

Надобно заметить следующее: когда поляки увидели, что немцы хватились за их изобретение "украинский" и насаждают его для своих целей, они пошли против этого термина и не допускали его официально ни в школах, ни в ведомствах, и держались этого даже в новой Польше, употребляя название "руский" или "русинский".

Русское униатское духовенство (священники были с университетским образованием) было чрезвычайно любимо и уважаемо народом, так как оно всегда возглавляло борьбу за Русь и русскую веру, и за улучшение его материального положения, было его вождем, помощником, учителем и утешителем во всех скорбях и страданиях в тяжелой неволе. Ватикан и поляки решают уничтожить это духовенство. Для этой цели возглавляют они русскую униатскую церковь поляком - графом Шептыцким, возвысив его в сан митрополита. Мечтая стать униатским патриархом "Великой Украины от Кавказа до Карпат" после разгрома России и перевода всех русских людей Южной Руси в унию, Шептыцкий относился с нерадивостью к миссии, для которой наметили его поляки, в планы которых вовсе не входило создание Украины под Габсбургами или Гогенцолернами, а исключительно ополячение русского населения для будущей Польши. Он отдался со всей пылкостью молодости (ему было всего 35 лет, когда его сделали митрополитом) служению Австрии, Германии и Ватикану для осуществления плана разгрома России и мечты о патриаршестве. Тщеславный и честолюбивый, Шептыцкий служил им, нужно признать, всею душою. Несмотря на свой высокий сан, он, переодетый в штатского с подложным паспортом не раз пробирался в Россию, где с украинствующими помещиками и интеллигентами подготовлял вторжение Австро-Венгрии и Германии на "Украину", о чем он лично докладывал Францу-Иосифу, как его тайный советник по "украинским делам", а секретно от него сообщал о сем и германским властям, как это было обнаружено в 1915 г. во время обыска русской разведкой его палаты во Львове, где между другими компрометирующими документами была найдена и копия его записки Вильгельму II-му о прогрессе "украинского движения в России". Мечтательный и жадный к титулам и власти, граф пытаясь прибавить к будущему титулу патриарха титул кардинала, часто ездил в Рим, где он услаждал слух Ватикана своими россказнями о недалеком разгроме схизматической России и о присоединении к св. Престолу под скипетром Его Апостольского Величества Императора Франца-Иосифа 35 миллионов "украинских овечек". Но польские шлягуны-магнаты и польские иезуиты, имевшие влияние в Ватикане, мстя Шептицкому за ослушание, не допустили возвышения его в кардиналы. После создания новой Польши и присоединения к ней Галичины, Шептицкий, надеясь на Гитлера, не переставал мечтать о патриаршестве и ратовал, как и прежде, за разгром России. Но по велению карающего рока, все его идеи, идеалы, мечты и грезы потерпели полное и страшное крушение.

С появлением Красной Армии в восточной Галичине, он, разбитый параличем, 75-тилетний старик лишился сразу всех титулов, и настоящих и будущих, и терпит великие страсти уже на сем белом свете в наказание за свои тяжкие прегрешения против Руси. В русской истории его имя будет стоять рядом с именем Поция, Терлецкого, Кунцевича и Мазепы.

Возвращаясь к насаждению украинства в Галичине, нужно отметить, что с назначением Шептыцкого главой униатской церкви прием в духовные семинарии юношей русских убеждений прекращается. Из этих семинарий выходят священниками заядлые политиканы-фанатики, которых народ назвал "попиками".

С церковного амвона они, делая свое каиново дело, внушают народу новую украинскую идею, всячески стараются снискать для нее сторонников и сеют вражду в деревне. Народ противится, просит епископов сместить их, бойкотирует богослужения, но епископы молчат, депутаций не принимают, а на прошения не отвечают. Учитель и "попик" мало-помалу делают свое дело: часть молодежи переходит на их сторону, и в деревне вспыхивает открытая вражда и доходит до схваток, иногда кровопролитных. В одних и тех же семьях одни дети остаются русскими, другие считают себя "украинцами". Смута и вражда проникают не только в деревню, но и в отдельные хаты. Малосознательных жителей деревни "попики" постепенно прибирают к своим рукам. Начинается вражда и борьба между соседними деревнями: одни другим разбивают народные собрания и торжества, уничтожают народное имущество (народные дома, памятники - среди них памятник Пушкину в деревне Заболотовцы). Массовые кровопролитные схватки и убийства учащаются. Церковные и светские власти на стороне воинствующих попиков. Русские деревни не находят нигде помощи. Чтобы избавиться от "попиков", многие из униатства возвращаются в православие и призывают православных священников. Австрийские законы предоставляли полную свободу вероисповедания, о перемене его следовало только заявить административным властям. Но православные богослужения разгоняются жандармами, православные священники арестовываются и им предъявляется обвинение в государственной измене. Клевета о "царских рублях" не сходит со столбцов украинофильской печати. Русских галичан обвиняют в "ретроградстве" и т. п., тогда, как сами клеветники украинофилы, пользуясь щедрой государственной помощью, отличались звериным национализмом и готовились посадить на престол Украины судившегося после войны за обман во Франции - пресловутого Габсбурга "Василя Вышиваного".

Россия и дальше молчит: Дескать, не ее дело вмешиваться во внутренне дела другого государства. Галицко-русские интеллигенты, чтобы удержать фронт в этой неравной борьбе, чтобы содержать свою преследуемую конфискациями прессу и свои общества, облагают себя податью во сто корон и свыше ежемесячно и собирают среди крестьянства средства с помощью так называемой лавины-подати.

Против украинской пропаганды решительнее всех реагировала галицко-русская студенческая молодежь. Она выступила против украинской "Новой Эры" открытым движением - "Новым курсом". Галицко-русские народные и политические деятели опасаясь усиления террора, вели все время консервативную, осторожную и примирительную политику с поляками и с австрийскими властями. Чтоб не дразнить ни одних, ни других, они придерживались в правописании официального термина "руский" (с одним "с") и всячески пытались замаскировать свои настоящие русские чувства, говоря молодежи: "будьте русским" в сердцах, но никому об этом не говорите, а то нас сотрут с лица земли. Россия никогда не заступалась за Галичину и никогда не заступится. Если мы будем открыто кричать о национальном единстве русского народа, Русь в Галичине погибнет навеки".

Хотя вся интеллигенция знала русский литературный язык, выписывая из России книги, журналы и газеты, но по вышеуказанной причине не употребляла его в разговоре. Разговорным языком у нее было местное наречие. По этой же причине и книги и газеты издавались ею на странном языке - "язычии", как его в насмешку называли, т. е. на галицко-русском наречии с примесью русских литературных и церковнославянских слов, чтобы таким образом угодить и Руси и не дразнить чистым литературным языком властей. Словом, ставили свечу и Богу и черту огарок. Молодежь, особенно университетская, не раз протестовала против этих "заячьих" русских чувств своих отцов и пытались открыто говорить о национальном и культурном единстве всех русских племен, но отцы всегда как то успевали подавлять эти рвущиеся наружу стремления детей. Молодежь раньше изучала русский литературный язык в своих студенческих обществах без боязни, открыто и тайно организовала уроки этого языка для гимназистов в "бурсах" (общежитиях) и издавала свои газеты и журнал на чистом литературном языке.

После "Новой Эры" в ответ на украинизацию деревни, студенты стали учить литературному языку и крестьян. На сельских торжествах парни и девушки декламировали стихотворения не только своих галицких поэтов, но и Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Майкова и др. По деревням ставили памятники Пушкину. Член Государственной думы, граф В. А. Бобринский, возвращаясь со Славянского Съезда в Праге через Галичину с галицкими делегатами этого съезда, на котором он с ними познакомился, и присутствуя на одном из таких крестьянских торжеств в деревне, расплакался, говоря: "Я не знал, что за границей России существует настоящая святая Русь, живущая в неописуемом угнетении, тут же, под боком своей сестры Великой России. Я - Колумб, я открыл Америку".

Но когда с "Новой Эрой" оргия насаждения украинства немцами, поляками и Ватиканом разбушевалась во всю, русская галицкая молодежь не выдержала и взбунтовалась против замаскированной политики своих стариков: Дети пошли против своих отцов. Этот бунт известен в истории Галицкой Руси под названием "Нового Курса", а зачинщики и сторонники его под кличкой "новокурсников". "Новый Курс" был следствием украинофилъекой "Новой Эры" и явился для нее разрушительным тараном. Студенты бросились в народ: созывали веча и открыто стали на них провозглашать национальное и культурное единство с Россией. Русское крестьянство стало сразу на их сторону, и через некоторое время примкнули к ним две третьих галицко-русской интеллигенции и отцов. Употребляемый до тех пор сине-желтый галицко-русский флаг был заменен носившимся раньше под полой трехцветным бело-сине-красным, а главным предметом всех народных собраний и торжеств по городам и деревням было национальное и культурное единство с Россией. Также были учреждены для проповедывания "новокурсных" идей ежедневная газета ("Прикарпатская Русь") на литературном языке и популярный еженедельник ("Голос Народа") для крестьянства на галицко-русском наречии против издаваемых отцовских - ежедневной газеты на "язычии" "Галичанина" и еженедельника для народа ("Русского Слова"); последние вскоре зачахли и прекратили свое существование. В течение года "Новый Курс" поглотил почти всю галицко-русскую интеллигенцию и крестьянство и воцарился повсеместно. Литературный язык употреблялся теперь не только в печати, но и открыто сделался разговорным языком галицко-русской интеллигенции.

Возвратившийся в Россию, гр. В. А. Бобринский поднял шум о положении дел в Галичине. У русских властей он не имел успеха, а либеральная и левая пресса тоже не поддержала его только потому, что он был в Думе правый, и как бы по указке, единодушно отнеслась к делу враждебно, считая русских галичан "националистами, ретдоградами", а украинофилов "либералами, прогрессистами" (!). Не находя нигде поддержки, граф Бобринский организовал с помощью разбирающихся в Галицких делах русских людей в С. Петербурге и Киеве "Галицко-русские общества", которые начали собирать средства на помощь Прикарпатской Руси. Это были первые ( и не царские) рубли, которые Галичина стала получать от своих братьев в России. Но средства эти были скудны, и все они шли на помощь по содержанию гимназических общежитии (бурс), в которые принимались талантливые мальчики бедных крестьян на полное содержание.

"Новый Курс" захватил австрийские власти врасплох. Согласно австрийской конституции, они не могли прямо и открыто выступать против него, да и это не возможно было сделать из-за многочисленности "государственных изменников". Раньше, когда обнаруживались такие "преступления" у нескольких лиц, их судили, сажали в тюрьму. Теперь же все свершилось вдруг, и нужно было иметь дело с сотнями тысяч "изменников", государственную измену которых невозможно было доказать. Но власти не дремали и выжидали случая, чтобы было за что зацепиться и подготовляли целый ряд процессов о "шпионстве", из коих первый начался в 1913 году накануне мировой войны. Между тем, они преследовали проявление русского духа намеченными заранее мерами. Чтобы оказать помощь "попикам" и учителям украинофилам, власти решают ударить по крестьянскому карману. Они обильно снабжают кооперативы украинофилов деньгами, которые через посредство райфайзенских касс даются взаймы по деревням только своим приверженцам. Крестьяне, не желающие называть себя украинцами, займов не получают. В отчаянии деятели русских галичан бросаются за помощью к чехам, и по ходатайству Крамаржка и Клофача (Масарик был врагом русских вообще и в парламенте всегда поддерживал украинофилов) получают в Живностенском Банке кредиты для своих кооперативов.***

Выборы в сейм и парламент сопровождаются террором, насилиями и убийством жандармами русских крестьян. Украинофилы пользуются на выборах и моральной и финансовой поддержкой власти. Имя избранного громадным большинством галицко-русского депутата при подсчете голосов просто вычеркивается и избранным объявляется кандидат украинофил, получивший менее половины голосов. Борьба русских с украинофилами усиливается из года в год и продолжается под страшным террором вплоть до мировой войны, - войны немецкого мира со славянством, к которой Германия и Австро-Венгрия готовились десятки лет, в связи с чем ими и насаждался украинский сепаратизм и ненависть к России среди искони русского населения в Галичине. Россия очнулась и открыла глаза на происходящее в Червонной Руси только накануне войны, когда во Львове начался нашумевший на всю Европу чудовищный процесс о "государственной измене" и "шпионстве" против двух галицко-русских интеллигентов (Бендасюка и Колдры) и двух православных священников (Сандовича и Гудимы). На этот процесс нежданно явились пять депутатов государственной Думы всех оттенков (среди них и настоящий "украинец" - депутат Макогон) и они, войдя в зал публично, во время заседания суда, поклонились до земли сидящим на скамьях подсудимых, со словами: "Целуем ваши вериги!" Подсудимые были оправданы присяжными заседателями, несмотря на то, что председательствующий судья в своей напутственной речи заседателям, очевидно по указанию свыше, не скрывал надежды на то, что будет вынесен обвинительный приговор.

В самом начале этой войны австрийские власти арестуют почти всю русскую интеллигенцию Галичины и тысячи передовых крестьян по спискам, вперед заготовленным и переданным административным и военным властям украинофилами (сельскими учителями и "попиками") с благословения преусердного митрополита графа Шептыцкого и его епископов. Арестованных водят из тюрьмы в тюрьму группами и по пути на улицах городов их избивают натравленные толпы подонков и солдатчины. В Перемышле озверелые солдаты изрубили на улице большую партию русских людей.

За арестованных и избиваемых русских священников добровольно заступаются епископы католики: польский и армянский, а униатские епископы во главе с Шептыцким, несмотря на просьбы жен и детей, отказывают в защите своим русским галицким священникам. Этого нужно было ожидать: они же их предали на убиение.

Арестованных вывозят вглубь Австрии в концентрационные лагеря, где несчастные мученики тысячами гибнут от голода и тифа. Самые передовые деятели после процесса о государственной измене в Вене, приговариваются к смертной казни и только заступничество испанского короля Альфонса спасает их от виселицы. В отместку за свои неудачи на русском фронте, улепетывающие австрийские войска убивают и вешают по деревням тысячи русских галицких крестьян. Австрийские солдаты носят в ранцах готовые петли и где попало: на деревьях, в хатах, в сараях, - вешают всех крестьян, на кого доносят украинофилы, за то, что они считают себя русскими.

Галицкая Русь превратилась в исполинскую страшную Голгофу, поросла тысячами виселиц, на которых мученически погибали русские люди только за то, что они не хотели переменить свое тысячелетнее название.

Эти зверства" и мучения с иллюстрациями, документами и точными описаниями увековечены основанным после войны Талергофским Комитетом во Львове, издавшим их в нескольких томах.

Такова краткая история происков Ватикана, поляков и немцев в насаждении ими украинства на Карпатах среди издревле русского населения Червоной Руси.

Украинское движение в Галичине под руководством Германии продолжалось и после первой мировой войны. В это время появился для нее новый термин - Западная (Захiдня) Украина, в которой была организована тайная военная организация (УВО), превратившаяся впоследствии в организацию украинских националистов (ОУН).

Борьба по городам и деревням между русскими и самостийниками, несмотря на ужасные притеснения Польшей одних и других, продолжалась, как и раньше, но уже без крика о рублях. Возвратившиеся из австрийских концентрационных лагерей русские интеллигенты и крестьяне бесстрашно отстаивали свое русское имя и Русь.

Уважат ли Советы историю Галичины и, памятуя, что ее имя не Украина, а Русь, не будут ли мешать, как это делали поляки, немцы и Ватикан, оставшемуся в ней страстотерпцу русскому населению жить своей русской жизнью, или же поощряя и дальше искусственно созданный сепаратизм, утвердят за ней неестественное, неисторическое и подложное новое имя и доконают русских галичан для вящей радости разъединителей русского народа и всего славянства, - покажет недалекое будущее.

1945 год

*) Получивши при первом разделе Польши ту часть Речи Посполитой, которая впоследствии была известна под названием "Галиция", австрийское правительство создало из нее отдельную провинцию под названием "Королевство Галицкое и Владимирское" (Koenigreih Galizien und Lodomerien). Две трети этой территории были заселены коренным русским населением.

**) После покушения на жизнь А. Добрянского в Ужгороде, организованного мадьярами, он переселился со своей дочерью Ольгой Грабарь во Львов, где тогда проживала другая дочь его - Алексия Геровская.

К нему во Львов начали приезжать русские галичане, в особенности униатские священники, из которых многие впоследствии переписывались с ним. Ольга Грабарь исполнила роль секретарши при своем отце, и большинство писем было написано ее рукою. Пишущих машинок в то время еще не было. Когда один из священников - о. Наумович открыто перешел со своим приходом в православие и отрекся от папы, то австрийское правительство объявило это государственной изменой. Добрянского, его дочь Ольгу Грабарь и о. Наумовича посадили во Львове в тюрьму, в которой они просидели шесть месяцев. Суд присяжных оправдал их, но Добрянского сослали после этого сначала в Вену, а затем в далекий Тироль (город Инсбрук).

***) Самый большой чешский банк - "Центральный Банк Чешских Сберегательных Касс" - давал многомиллионные займы только "украинским" кооперативам.



Путями истории. Общерусское национальное, духовное и культурное единство на основании данных науки и жизни. Под ред. О. А. Грабаря. - Т. 1. - Нью-Йорк: Изд-во "Свободного слова Карпатской Руси", 1977. - С. 51-60


Ну, вот пока и всё, что хотел сказать. Напоследок хочу читателям привести слова великого полководца Александра Суворова: «Мы русские, Бог с нами».