Холокост (в иной транскрипции с др.-греческого – голокауст), или всесожжение – понятие библейское. Это жертва Богу, при которой жертвенное животное сжигалось полностью. Она важней иных видов жертв. Смысл её – искупительный, при полном посвящении себя и своего достояния Богу. Христиане видят в ней прообраз искупительной жертвы Христа.
Но так же стали называть и уничтожение евреев при Гитлере, чем особо выделили его из иных кровавых результатов как фашизма, так и других заблуждений человечества. Т. е. в истреблении евреев мы должны не просто увидеть преступление, а еще и признать за ним (в некоторых государствах - под страхом уголовного наказания!) религиозный смысл. Ряд течений иудаизма видит в нём значение мессианской жертвы, т. е. тот смысл, который в глазах христиан имеет только жертва Иисуса Христа. Якобы 6 млн. еврейских жертв ввели нас в мессианские времена (точность этой символически нагруженной цифры оспорена различными, в том числе еврейскими, историками; более правдоподобные цифры колеблются между 2,5 и 5 млн., – хотя в моральном аспекте эти уточнения мало что меняют).
Двусмысленное требование признания именно Холокоста – а не просто геноцида – это религиозное требование. Отсюда и та фанатичность, с которой насаждается ложная оппозиция: или вы признаёте Холокост (и тем, кстати, ставите под сомнение мессианское достоинство Иисуса Христа), или вы фашист.
Кстати, слово «Холокост», как образное выражение, ввел в обиход лауреат Нобелевской премии еврейский писатель Эли Визель, прошедший через нацистские лагеря. Но это слово перестало быть образом и стало термином новой религии. Показательно, что в 2005 г. Эли Визель в одном интервью заявил, что отказывается от употребления слова «Холокост» по отношению к евреям. Пора бы последовать его примеру.
А вообще, советую всем книгу Анатолия Кузнецова «Бабий яр», особенно тем, кто любит книги о войне и о нашей недавней истории. Она, конечно, немного подпорчена морализаторством, но неподдельных событий и персонажей, одновременно и образных, и документальных, в ней настолько много, что испортить ее трудно.