Вот что происходит:
"В канун 90-летия Февральского переворота правительственная «Российская газета» в № 40 (4303) за 2007 г. полумиллионным тиражом опубликовала очерк Александра Солженицына "Размышления над Февральской революцией", организовала широкое обсуждение этого очерка в следующих номерах, а затем выпустила очерк отдельной брошюрой, причем, тиражом уже в 4,5 млн.(!) экземпляров.
Явление невиданное со времен карманных изданий произведений В. И. Ленина в коммунистическую эпоху.
В свете же того, что, как заявил главный редактор "Российской газеты" Вячеслав Фронин, очерк Солженицына ("крайне актуальный") будет направлен всем губернаторам и депутатам "ввиду приближающихся парламентских и президентских выборов", мы не можем оставить его без критического внимания." - пишет Правая.ру.

В свете этой попытки поднять на пьедестал Солженицына следует сказать, что основной и выдающейся особенностью его писательства была как раз разрушительная непродуктивная, неконструктивная нетворческая тенденция во всех его мыслях и умозаключениях его произведениях, исследованиях, публицистике.
Солженицын как писатель и как личность - воплощенная голая антитеза, и в этом вполне исчерпывается его роль мыслителя писателя и политика. Этот образцовый диссидент, уж так и рожден был диссидентом, и призванный инако мыслить, протестовать, обличать в любых условиях, при любой власти, религии, нации, стране,эпохе. Это характер специфический, узнаваемый и очень русский (типа Герцена).
Это тип описанный Достоевским. В нем заложено желание страдания. И в этом, пожалуй, весь пафос его творчества.
Он (А.И.С) необходим в случаях необходимости разрушать, ниспровергать, уничтожать, обесценивать, но...
Роль пророка, которую ему шьют все по той же ст. 58 -10, ему явно не подходит. Поскольку, ни каким образом, ни даже тенью, не проходит сквозь его произведения предощущение и предопределение будущего, как это было и есть у многих истинных больших художников, преподобных старцев и отцев Церкви.
Солженицын сосредоточен, сконцентрирован на оценке фактов и событий прошлого. Причем оценка эта по-преимуществу чувственная и глубинно негативная, темная, безрадостная, безнадежная. И, увы, безрелигиозная!
Симтоматично, что Солженицын, как суть диссидентствующая, оппозиционная теперь пытается поднять на щит та же власть. К кому же и к чему в оппозиции наша власть? К чему власти критическая позиция? И что это, тогда, за власть, которая мыслит заведомо инако?
Может это уже и не власть, поскольку переместилась в лагерь диссидентов (Солженицын-то остался на месте) и вступила оттуда в полемику с более сильной, мощной, пока еще неизвестной широким массам, но вполне ощутимой и действительной государствообразующей идеей?
И идея эта, светлая и обновляющая, высказанная в множестве прочеств, корни свои полагает в иных началах - Православии Самодержавии Народности.