Многие говорят то же самое - даже из моих близких знакомых. Но не складывается ли у Вас ощущение, что эти слезы и явились той самой конечной целью, к которой и сводится задача данного фильма. Вопрос ведь в средствах, которыми эти слезы вызываются. Может режиссер преднамеренно "бьет на жалость"?
Есть де, мятущаяся человеческая личность, а его никто решительно понять не в состоянии. Такое сугубое одиночество. И даже монастырь, монахи, храм не утешают. А ведь должны. ОНи там - сами по себе, а он тут сам по себе. Я не беру во внимание все эти чудеса, советы, наставления и юродства. Это может все привнесено и придумано. Вот и смущает меня практически полное отсутствие в фильме образа Церкви как источника молитвы, старчества, целительства, благодати, покаяния и прощения. Всего. Ведь все "духовные дары" этого героя проистекают из его собственных, личных дел. Опять таки, личных. Похоже на сектантство. Благодать таинств Церкви никто не отменял. А тут какая-то случаная оторванность, отсутствие связи. Случайная ли?