Не знаю, неправильно наверно Вы меня поняли насчет "обольщения чудесами". Чудеса - это то, что в традиции. Протестантизм начал бороться с чудесами, ставить перед собой цель демифологизации, из чего вышло много несуразностей и расстройства, вплоть до переписывания библейского текста. Если обращать внимание на "обольщение чудесами", тогда жития святых нельзя читать вовсе. Чудеса все-таки нужны. Как говорил кто-то из педагогов: "у русского человека много веры в лишнее, но зато у него сама способность верить-доверять не закрыта" (за точность цитаты не ручаюсь). Ну, а дальше, встречая чудеса, каждый уже выбирай, как это к тебе относится. Некоторые на чудесах и останавливаются, везде после этого нужны чудеса. Но это издержки, которые есть везде. Про себя могу сказать: мне близко то, что один комментатор написал по поводу "Острова": "Тихон не вернется". К нам не вернется, к святому старцу - почти наверняка. А нам не стоит думать о том, что совершенный когда-то грех, может быть, не был таким уж греховным. Нужно таскать уголь и таскать и не ждать, чтобы Тихон вернулся. Будешь ждать - тележку возить не сумеешь.

Под словом "мистификация" мною подразумевалось нечто иное: не обилие чудес. Просто есть режиссерские, постановочные, игровые и прочие приемы, которые позволяют создавать на экране действительность немного "набекрень". В этом плане, мне кажется, Лунгин преуспел и решил идти по пути смещения нормальных пропорций, создания несколько "иррегулярного" мира. Мало того, что для большинства монастырь - это как планета Марс, так еще построение кадра, свет, цвет, музыкальная и шумовая дорожка странным образом смещены и производят странное, завораживающее впечатление. Как пример: панорама зимнего острова, церквушка и огонь в ее окне отражаются в глади залива. Остров при этом обычен, небо вроде тоже, вода же ярко-ярко-голубая (с чего бы это?), отражение контрастно и огонь в воде едва ли не ярче, чем в самом окне. Ясно, что цвета "вытягивал" компьютер, технологии такого рода широко применяются. Но сама цветокоррекция проведена так, чтобы поддерживать сюрреалистическое впечатление. Подумалось: не хватает только крика филина - и филин, не помню, в этом ли эпизоде, но закричал. То же самое с трижды или четырежды повторяемой сценой: люди с катера идут по причалу, за причалом багровый закат. Масса реминисценций, отсылок сразу. Не знаю, у меня с какой-нибудь "Легендой о Тиле" или "Именем Розы". Шорохи, кашель в котельной, странного вида свет и фактура стены, точно из какого-то замка Дракулы. Прогоревший угол избы и сквозь него, с отъездом, вид острова. Поначалу непонятно даже, что это такое, что за черные ошметки торчат - ни дать, ни взять "Чужие". Нагнетенная и вместе с тем патетическая музыка, под которую старец возит тележку: Николай Островский, узкоколейка. Ну, и конечно, игра актеров второго плана, которые все до единого, за искл. Тихона, придурочно-ходульны. Со старцем зритель себя не отождествляет, он отождествляет себя с окружением. А окружение сплошь, как говорится, "с приветом", "того". Получается сдвиг, сам становишься немного "того". Как это называется: фантасмагория или как? Наподобие соловьевско-гребенщиковской "Красная роза... черная роза..." Там в "Острове" масса еще всего, просто, что первое вспоминается.

Про "мистифицировать" хотелось сказать, что Лунгин целенаправленно голову сворачивал зрителю. Что никак не противоречит тому, о чем пишет С. Шараков: "Сам Лунгин сказал, что попытался снять фильм о том, что в мире есть Бог". Он может стараться, будучи убежден при этом, что надавить на туповатого зрителя, понагнетать - это самое то и непременно требуется каноном современного киноискусства. Тот же спецэффект, только психотерапевтический. Кстати, в этом похоже главная разница с "Андреем Рублевым" Тарковского. Да и не только с "Андреем Рублевым", а со многими другими фильмами. Их создатели представляют перед собою достойного, умного, чувствующего зрителя. Зритель для Лунгина туповат, его нужно подстегивать, наталкивать, вести. Даже потихоньку стебаться можно над ним, как в эпизоде с контейнеровозом.