— Я считаю, что это не просто плохо, а что это диверсия. Причем, осознанная диверсия, создание нового вида старцев. В чем тут прелесть? Отсутствие таинств в жизни отца Анатолия. Он не исповедуется перед смертью, не причащается, отказывается от общения с иеромонахом. Он не монах, он — человек, прячущийся от закона. Когда фильм повнимательнее смотреть начинаешь, то начинаешь это все замечать. Этот остров — как образ России. Я его так воспринимаю. Это — гетто, где можно только уголь копать. В фильме, как и в картине, должно читаться, что было и что произойдет. И в этом фильме ничего непонятно, как же Богу будет служить герой фильма после смерти главного старца? Непонятно. Потому что и России как таковой там нет. Это не Россия, это абстракция какая-то. А Россия — это место, где происходят все события. И как сказал о. Рафаил (Карелин), единственный образ старца в этом фильме — это тот самый Тихон, который приехал и простил его. Вот он может старцем стать. Это сказал действительно старец Рафаил, духовный человек. Поэтому даже если откинуть все мои мудрования и посмотреть на вещи своими глазами, то никогда ни один настоящий фильм, который поднимает душу человека русского из земли, не будет так сильно рекламироваться, так сильно подниматься, и не будет вкладываться больше денег в рекламу, чем в сам фильм. Я в это не верю. Я просто по опыту знаю: чтобы денег на рекламу найти, если что-то делаешь для Руси, невозможно.