«…Однако в самой Русской Православной Церкви католические тенденции митрополита Никодима не встретили большого сочувствия, и большинство архиереев было в этом отношении против него. И в простом народе отголоски их вызывали тревогу. «Вот мы живем в опасении, – говорили мне верующие в одной из церквей Москвы весной 1978 года, – говорят, будут вводить католичество, менять богослужение». С другой стороны, митрополиту Никодиму удалось создать немалую группу своих учеников, последователей и почитателей, которых он постриг в монашество, рукоположил во иереи и даже довел до архиерейства, молодых «никодимят», как их называют. Часть из них просто карьеристы, но многие, несомненно, его искренние почитатели, рыдавшие, как мне рассказывали, при его погребении. Они представляют собой значительную силу, с которой нужно считаться.

Его внезапная смерть в Риме поразила всех, как громом. Не только потому, что мы привыкли, что он после всех своих инфарктов поправляется, но еще больше от скорбной обстановки, в которой она произошла: в Ватикане, в присутствии папы, вдали от своей епархии и вообще от православных. Конечно, всякая смерть есть тайна Божия, и является дерзновением судить, почему она случается в тот или иной момент и что она означает, но лично я и, думаю, большинство православных восприняли ее как знамение Божие, как вмешательство Божие, как неодобрение той спешки и увлечения, с которыми проводилось скончавшимся митрополитом дело сближения с Римом, все эти поездки на поклон папе, причащения католиков и даже сослужения с ними, – все это в атмосфере одновременно скрытости и демонстративности. Правы мы или не правы – один Бог это может знать, но таково было наше непосредственное подавляющее православное переживание».

Из книги архиепископа Василия (Кривошеина) «Воспоминания» (Нижний Новгород, 1998, с. 328-359)