Замечательная статья! Кажется, преодолен, наконец, «звуковой барьер» страха перед апостасией, так сковывавший пробуждающееся церковное самосознание все последние годы. Приводивший к недостойному «смирению» Церкви перед апостасией во всех его жалких проявлениях: от беспомощной пассивности «внутреннего христианства» (осталось только молиться…), до сомнительного энтузиазма «социализации православия», как повсеместного смешения его с системой неолиберального мира. То и другое иногда просто тошнотворно… Казалось бы «новое миссионерство» набирает обороты и надо быстрее раскручивать эту «христианизацию социума», так удивительно легко вписывающуюся в современную Россию, начиная от домохозяек, предпринимателей, и кончая всей кремлевской властью. Однако на поверку это оборачивается полной девальвацией христианской истины, мелким разменом ее на социальные подачки, превращением российского общества в «православное болото», в которое огромная масса жизненно-трезвых людей не хотят, и чуть ли не брезгуют вступать. Потому что со стороны, для трезвого взгляда, множество лукавых двусмысленностей современной «церковной политики» очень уж заметно. Не случайно в нашей церкви по-прежнему такой дефицит мужчин, в отличии от того же мусульманства, на которое удачно ссылается автор, – им не хватает ощущения твердости позиции Церкви, ее способности сказать «нет», когда это очевидно для всех, даже тех, кто не знаком с христианской истиной. «Чувственное православие» привлекает лишь женское (смиренное) самосознание, мужское предпочитает предметное действие – отражающее власть и силу.
И вот, звучит, наконец, такое полноценное, качественно новое, духоносное слово, возвращающее церковное самосознание в координаты подлинного христианства, в его неизбывном историческом трагизме и Оптимизме, беспомощности и Силе, смирении и Власти. Лишь сохраняя весь диапазон метафизического христианского парадокса, мы сможем сохранить подлинно животворящий потенциал христианской Истины в свой христианской позиции, и лишь на его основе сможем изменить мир, в котором живем. Если же мы сведем этот потенциал к некому общему знаменателю (на всякую потребу), адекватному запросам апостасийного мира, то мир, конечно, примет нас, даже усадит на почетное место в президиуме для произнесения умиротворяющих речей, но изменить что-либо в его самоуверенной деятельности мы уже никогда не сможем – ибо наша соль потеряет силу! Так что не будем спешить целоваться с беснующимся миром, Церковь должна уметь сказать «нет»!