Обесценить личную праведную жизнь, молитву и жертву, конечно же ничто не может, всякая жертва Богу зачтется праведной душе. Этим внутренним потенциалом молитвы и жертвы жила и живет Церковь два тысячелетия и будет жить дальше, никто этого умалить или отменить не сможет. Это существо ее духовно-исторического инобытия. Но в том то и дело, что если мы говорим о цивилизационном плане христианского Откровения (что подразумевает и Панарин), то вопрос неизбежно переходит в мирскую сферу со всей ее социальностью, общественностью и государственностью. И тут уже так, или мы рассматриваем этот вопрос предметно (богословски, сотериологически, историософски, наконец), или отметаем его как искушение, предпочитая тут же прятаться от него как устрица в спасительное нутро Церкви. Нам надо поговорить хотя бы об этом, о том, можем ли мы рассматривать эти два уровня вопроса совместно, как они взаимосвязаны, и есть ли, соответственно, какая-то перспектива цивилизационого преображения общества через новую актуализацию христианской Истины. (Т.е. предположим, что такая актуализация возможна… - а почему бы нет?) То есть способны ли мы хотя бы думать об этом, или заранее и сразу сдадим общество, цивилизацию, и Россию заодно, идущему к нам с распростертыми объятиями Божьему противнику (типа «социальная карма», что ж поделаешь…). И если мы начнем об этом говорить, а иначе не стоило бы начинать и этот разговор, то тогда и окажется, что существующие (и существовавшие) общественные социально-экономические системы отнюдь не в равной степени индифферентны к христианской Истине, соответственно и наоборот! И к нашему времени (к XX веку) подобного «разговора» уже накопилось достаточно, чтобы делать некоторые выводы. Понятно, что тут уже можно переходить прямо к дилемме социализм – капитализм, но пока оставим этот вопрос…