Статья написана неравнодушным и честным человеком, это главное. Вера и культура действительно не полностью совпадают. Астафьев покойный в "Печальном детективе" заметил поэтому: "дитя, замученное культурой". У нас вера не нуждается в культурном посредничестве. На Западе кругом одна культура и уже почти без веры. Вокруг человека чистенько, а внутри его? У нас местами грязненько вокруг, но есть еще человеки плачущие (на том, например, замечательном фильме "Остров", о котором так хорошо сказал автор). Что лучше? Для нас лучше живой человек, не ставший механической функцией предметной и культурной сферы, а свободный человек сам по себе, имеющий сердце и готовый к поступку, жертвенно отличая "да,да" от "нет,нет". Русские могли сжечь Москву перед лицом врага. Французы - никогда не были готовы сделать то же самое с Парижем в виду наших казачьих разъездов в 1814 г. Их культура, оторвавшаяся от веры, не дала. Это понял Вальтер Скотт, восхищавшийся "античными" добродетелями Русских. Отсюда же проистекала и наивно-преступная бесшабашность наших революционеров, этих "потомков православных", менталитет которых был исполнен нашей традиционной жертвенной этикой, воспитанной тысячелетним Православием. М.Бакунин заставил ошарашенных бюргеров срубить вековые дубы в центре Дрездена во имя успеха восстания (баррикады). Они было сопротивлялись такому ущербу "культуре". Он только крутил пальцем у виска: зачем, мол, тогда ввязались в революционную драку, если трусы. Даже Николаю Первому было отчасти приятно наблюдать, что делает "его офицер" с немцами (Бакунин получил военное образование).
Видимо спорен циклический фатализм Гумилева, частично взятый на вооружение автором. По всем таким меркам китайцам должен бы давно наступить цивилизационный конец. Ан нет, дело Конфуция живет и побеждает. Здесь мы сталкиваемся с тайной.
Действительно, спасти нас может лишь вера, но не та непротивленческая слащаво-сентиментальная, загоняющая нас в новые православные гетто советского типа под поощрительное "культурное" одобрение разных соросов, а та, истину которой отстаивал сам Спаситель, бичом изгнавший кощунников из Храма.