Я так, не в спор. Просто подумалось: почему так? Мученичество в Русской Церкви ХХ в. имело тот же масштаб, что и в первые века, при римских императорах. Но есть очевидная разница в результатах, в агиографии. Для раннего христианства типичный сюжет - это когда мучимый перед своей кончиной (а иногда после) являет многочисленные чудеса, пророчествует, обращает своих гонителей в веру Христову. Новое страдальчество лишено этого. Здесь все предельно прозаично: "черный ворон" у подъезда, Бутырка, "тройка", наган в ночи, выстрел в затылок, Бутовский полигон... И лишь внутренняя драма выбора, подпись под протоколом, отказ от лжесвидетельства против своих проводят грань между святостью и падением.

Проще всего на этом месте решить, будто обстоятельства раннехристианского мученичества мифологизированы. Но факт остается фактом: древняя Церковь на крови "мартирос" сумела построить свое всемирное торжество; в истории Церкви в России ХХ в. ничто не напоминает подобного всплеска. Так чем отличается промышление Божие о Церкви растущей, молодой и Церкви последних времен? В чем состояло наилучшее решение относительно взаимоотношений со властью? Сложно понять. Очевидно лишь, что отличие в логике действий, "механике подвига", касается не одной только церковной политики и проповеди. Оно, это отличие, проявляется во всей массе жизненных ситуаций, индивидуальных примеров, подходов к решению нравственных и духовных дилемм.