Игумен Феогност (Пушков), кандидат богословия, Украинская православная церковь:

Я бы выделил ряд актуальных богослужебных вопросов, которые требуют к себе серьезного внимания.

Прежде всего стоит выделить богослужение суточного круга. Греческая православная церковь уже давно решила этот вопрос, и там все богослужения совершаются в свое время. У нас, к сожалению, происходит профанация самого понятия суточного богослужения. Вечерня совершается с утра, как это часто бывает Великим Постом или в Рождественский и Крещенский сочельник, утреня почти всегда совершается вечером. Скомканы часы. Из-за этого богослужение порой воспринимается как какой-то театральный спектакль. Хотя изначально все молитвы естественно ложились в суточный цикл. Что такое утреня? Это утреннее благодарение Богу и испрашивание благословения на предстоящий день. Что такое вечерня? Это благодарение Богу на закате дня, и для того, чтобы вернуть эти богослужения на свое место и придать им исконный смысл, необходима серьезная литургическая реформа. Для этого вовсе нет нужды "сильно урезать" богослужения (о чем так переживают ревнители). Достаточно перенести некоторые элементы утрени на вечерню (полиелей, чтение праздничного Евангелия, канон), что сделает удобным соединение утрени с литургией.

Следующий вопрос, который тоже очень актуален, это служение Божественной литургии в соответствии с ее богословием. Мы имеем, с одной стороны, древние евхаристические молитвы святых отцов и святоотеческое богословие, то есть то, как они сами объясняли чинопоследование литургии, значение обрядов и жестов. С другой стороны, мы имеем современную так называемую "уставную практику", которая не восходит к святым отцам. На протяжении истории возникали разные местные традиции, которые как пылью покрывают святоотеческое священнодействие и в корне меняют структуру литургии. Это касается двух вещей - гласного чтения молитв и открытых царских врат алтаря. Святые отцы совершали литургию именно таким образом, открыто. Об этом можно прочитать, например, у святого Иоанна Златоуста (беседы на послание к Ефесянам и беседы на Деяния апостольские). Иконостаса во времена Златоуста еще не было, а была только завеса. Он пишет, что во время священнодействия завеса и всякая преграда между верными и алтарем полностью упраздняется. Преподобный Максим Исповедник в своей "Мистагогии" (эссе, посвященное толкованию литургии) в те времена, когда появлялся иконостас, пишет, что врата алтаря во время литургии остаются открытыми, чтобы пространство храма и алтаря становилось - на время литургии - единым! Святой Николай Кавасила пишет о большом значении созерцания христианами действий Божественной литургии, к примеру, когда священник возносит Святые Дары при возгласе "святая - святым". В наше время при этом действии царские врата и завеса закрыты, следовательно, народ этого видеть не может.

Святой Ириней Лионский пишет, что мирянин не может сказать вслед за священником "аминь", если он не слышит всей молитвы. Народ должен соучаствовать в священнодействии, говорить: "да, я под этим подписываюсь, моя вера выражена в этом таинстве". Конечно, здесь недопустимо впадать в протестантское представление о том, будто "священнодействует вся Церковь". Священнодействует священник. Но как у Бога нет закрытых стен от ангелов, так и у Церкви не может быть секретов от верных.

Есть в современном богослужении еще ряд странных моментов. Например, когда на призыв, обращенный к оглашенным: "Помолитесь, оглашенные, Господу" отвечает хор крещеных православных людей, это тоже является театрализмом и профанацией молитвы оглашенных, которых призывают в этот момент молиться о своем будущем крещении. Нужна не эстетическая, а богословски обоснованная реформа.

Третья проблема - это то, что у нас в данный момент не существует единого принципа подготовки людей к таинству причастия. Эта область духовной жизни верующих до сих пор отдана на произвол священнослужителей. Это приводит к крайностям. С одной стороны, у нас причащаются люди чуть ли не с улицы, не работает система епитимий, причащаются люди с тяжкими смертными грехами. С другой стороны, человек, который живет вполне церковной жизнью, ходит в храм, соблюдает церковные посты, фактически уравнивается в степени подготовки к причастию с тем первым "человеком с улицы". Важно помнить, что норма - это минимум ежевоскресное причастие, и подготовкой к нему являются, во-первых, само желание быть причастником Христа, вера в Его Воскресение и таинства. Во-вторых, это посильный систематический молитвенный труд человека (а не так, как у нас делают часто: человек неделями молитв не читает, а потом раз в месяц весь молитвослов за день "вычитывает" от корки до корки и думает, что он уже "долг свой выполнил", может причаститься и опять забыть про молитву). Следующим пунктом является пост, но не пост в "три дня и больше", а еженедельный пост среды и пятницы, когда мы вспоминаем страдания Христа, чтобы в день воскресения насладиться радостью Его пасхального причастия. Важно помнить, что, согласно канонам, евхаристический пост (то есть пост непосредственный и самый строгий) начинается с полуночи перед причастием (Тимофей Александрийский, правило 16-е). Особо подчеркиваю, что даже для монашествующих не устанавливается поста перед причастием. Так, во 2-й главе Типикона (устав всенощного бдения под воскресения, который начинается вечером в субботу - "ИФ"), сказано о вечернем (на первой части всенощного бдения) вкушении благословенных хлебов: в конце вечерни все монахи вкушают хлеб и вино. "И после этого никто да не дерзнет ничего вкусить или испить, ради причастия святых Христовых таин". То есть воскресное причастие - не личное дело монаха, а общее дело всей братии. Однако перед началом бдения в субботу бывает трапеза. В 35-й главе Типикона дается устав о пище на все дни недели, так вот там нет никакого поста в субботу. У нас же часто мирян заставляют поститься в субботу, если они хотят причаститься в воскресенье. Это нелепость и ревность не по разуму. Если мирянин соблюдает все церковные посты (или, как минимум, пост среды и пятницы в течение года и Великий пост, а остальные - по мере физических сил), то его можно смело допускать к причастию безо всяких неудобоносимых бремен.

Еще одна проблема - богослужебный язык. К сожалению, восприятие богослужения сегодня усложняется тем, что у нас нет адекватного перевода. Преподобный Иустин (Попович) перевел богослужение на современный, живой, литературный сербский язык. В Сербии нет конфликта между священниками, совершающими богослужение в переводе преподобного Иустина, и теми, кто служит на церковнославянском. Я думаю, что и у нас его можно избежать, если создать вокруг перевода здоровую, нормальную, трезвую обстановку. Почему на корякском, чукотском, китайском языке можно служить, а на современном русском богослужебном языке якобы нельзя? Ведь и святые Кирилл и Мефодий первоначально создали два извода церковнославянского языка: для моравских славян и для болгарских. Важно помнить, что у святых отцов язык богословия и язык молитвы были единым целым. У нас язык богословия - это русский, а язык богослужения - славянский. Это порождает разрыв между богословием (которое отрывается от литургии) и молитвой. Нормальный русский богослужебный язык нам еще предстоит создать.
http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=27241