Братья, нашему рассуждению очень поможет обращение к Русскому наследию. Ведь не в 1917 г. у нас все началось.
Мы не найдем в русской, по определению христоцентричной мысли, отклонения от идеи Царства Православного. Святитель Московский Филарет учил "Если Царь Христос непосредственно Своим действием в лице равноапостольного Константина основал достоинство христианского царя, для споспешествования Своей истинной вере, Своей Православной Церкви, то сию священную обязанность может ли без оскорбления Царя Христа пренебречь какое-либо христианское царство?" (20 ноября 1849 г.)

Перенесемся в век XX. Митрополит Антоний Храповицкий в Зарубежье учит об истине Царства. Этот "Великий Авва", по воспоминанию так высоко его оценившего архимандрита Киприана (Керна), обладал "православной верой в царство и царя"; эта была "вера чисто византийская, теократическая". И далее: "Царь не был для него политической формулой, как для всех бюрократов, политиков или просто "союзников". Царь - это был догмат веры. Это была часть его вероисповедного символа. Он не царю, как политическому принципу кланялся. Он мог очень резко сказать о царе. "Вот в Основных Законах царь назван главою Церкви. Глупости! Божия Матерь именуется в акафисте только столпом Церкви, а как же царь может быть главою. Глава - Иисус Христос. Царь - это в Церкви вроде станового пристава" (это я своими ушами слышал от владыки). Но царь нужен для защиты Церкви от всякой "сволочи", от революционных профессоришек, от кадетской дряни (тоже буквально слова митрополита). В данном случае митрополит смотрел на царя в Церкви, как, следуя языку императоров Ангелов, на "эпистемонарха", на благочинного в Церкви. Он понимал, что только царь, и при этом только с а м о д е р ж а в н ы й, а никак не конституционный царь может быть носителем священной, абсолютной, п е р е д Е д и н ы м Б о г о м ответственной власти, власти богопомазанной, богоизбранной, боговенчанной. Он ясно понимал, что сакральные обряды благословления венчанного Царя совершенно неприменимы к Президенту Республики или к какому-то выборному "Главе Правительства"".
Даже о. С.Булгаков, бывший кадетский профессор, в диалоге "Ночью" пришел к искреннему прославлению идеи православного русского Царя, это было "ничем не отличное от Антония прославление царства, но прославление религиозное, церковное".

Архимандрит Киприан (Керн) специально неоднократно обращает внимание на религиозную, а не политическую аргументацию митрополита Антония: "Он и не сопоставлял и не мог сопоставлять монархию с другими обликами государственного устройства, потому что все остальное было политическое, человеческое, государственно-правовое, а монархия почивала на библейской теократии, на священноначалии. Потому-то политика и была ему чужда. Царь был религиозно оправдан, а идеологию конституционного либерализма, кадетской партии, республики никак нельзя было религиозно канонизировать". И еще: "Царь занимал у него место не столько в государственной иерархии, сколько в церковном чине. Владыка думал последовательно византийски..." (Воспоминания о митрополите Антонии (Храповицком)... М.: Православный Свято-Тихоновсий Богословский Институт, 2002. С.101-110).

Обратим внимание на мысль святителей о церковности и каноничности Царства, а не просто о привычной для нас в политике "сильной руке вождя". Противникам истинно православного учения о Царе в Церкви и о том, что Церковь не полна без Царя, как-то надо посчитаться и рассчитаться с приведенными мнениями великих церковных людей.
А ведь еще есть и Карамзин с Пушкиным, Достоевский с Леонтьевым, Розанов с Соловьевым.
Да, да, не удивляйтесь, большим сторонником Царства был зрелый Вл. Соловьев, который в статье 1895 г. "Значение государства" приходил к убеждению в том, что "Византийская политическая идея" выше современной западноевропейской, как выше понятие органической христианской правды идеи механического политического равновесия.

Он писал: "... с христианской точки зрения, власть императора могла пониматься только как делегация власти Христовой, или поручение от Христа управлять "вселенною", как эти преемники римлян называли свою империю". В идеале это "самодержавие совести" и "Носитель верховной власти, порученной ему от Бога правды и милости, не подлежит никаким ограничениям, кроме нравственных... Он не должен зависеть от "общественного мнения", потому что общественное мнение может быть ложным; он не есть слуга народной воли, потому что воля народа может быть безнравственной; он не представитель страны, потому что страна может быть поглощена мертвым морем. Он поставлен выше всего этого, - он есть подчиненный, служитель и представитель только того, что по существу не может быть дурным - воли Божией, и величие такого положения равно только величию его ответственности" (Россия и вселенская церковь. Минск: Харвест, 1999. С.1103-1105).

Уже не говорю о 6-й Новелле Юстиниана-царя, говорящего о двух неслиянно-нераздельных дарах, Священстве и Царстве.

Современные сомнения в справедливости нашей устремленности к Православному Царству непонятны. Тут вспоминается Гоббс, сказавший, что если бы истины геометрии или математики затрагивали чьи-то интересы, то 2х2 не было бы равно 4-м (не уверен в буквальной точности, но смысл вроде бы тот).
Устами православных противников Христианской Государственности, единственной Богом данной формой которой является наше Царство III Рима, очевидно говорят какие-то, возможно им самим неведомые интересы и настроения. Например, многие батюшки после службы переодеваются "по гражданке" и только бородами своими свидетельствуют о возможной принадлежности к Церкви. Подходишь под благословение и не знаешь, а верно ли так благословляться. Обмирщение все это, видимо. Вот уже и Царя в Церкви разглядеть не можем и по образу Жан-Жака Руссо исключаем помазанника Божия из нашего "общественного договора". Не грех ли отступничества это? Словом, народ наш, издревле знавший, что "Бог на небе, а Царь на земле" прав был в отличие от нас, "потомков православных", впадающих в ослабление, то католическое, то протестантское.
Простите, если чего не так.

Мне бабушка Татьяна Семеновна, рожденная при Государе Александре III, рассказывала, что когда их раскулачили, уже в Сибири произошел спор между моим прадедом Семеном (отцом бабушки) и моим дедом Алексеем (ее мужем) из-за "царя Николая". Прадед-молчун был за царя, в числе прочего указывая прагматично: "при нем товар был". Дед, стоявший за "народную власть", певший в церковном хоре до изгнания с родины, даже руку поднял на тестя. Продолжение Гражданской в семье спецпоселенцев. Бабушка разрывалась между обоими в духе античной трагедии. "И мне досталось", - говорила она. "Народная власть" в конце концов расстреляла, но не прадеда-монархиста, а деда-демократа. Может, от противного доказывая самой себе истинность царской идеи, к которой начался долгий путь возвращения через красную империю, суверенную демократию... Деда брали ночью, последним в их бараке, 8 марта 1938 г. Маме было 10 лет. Детям велел учиться. Расстреляли тогда же, в Черемхово, но бабушке ничего не сказали. Не известно даже, где его могила. Не знаю, для чего я это все вспомнил. Честно сказать, сижу и плачу и по дедушке, и по царям убиенным.