Вот, ещё об индустриализации - от сюда http://community.livejournal.com/su_industria/58688.html

Не хочется ли плакать об этих несчастных, читая это..

"В отличие от Бакалстроя, ОХМК возводилось с применением лишь ограниченного количества дополнительной трудовой силы в виде «мобилизованных», заключенных и трудармейцев. Одной из причин было то, что контингент лагерей был занят на других многочисленных объектах Чкаловской области. Свидетельствует Г.А. Фельдгун, бывший в начале 1943 года заключенным Орской ИТК №3:

«Три месяца - февраль, март, апрель 1943 года я просидел в канцелярии санчасти Орской ИТК № 3. Мне пришлось переписывать каллиграфическим почерком (уж я старался, как мог) списки больных и умерших на всех восьми лагпунктах - участках, как их здесь называли.
Первый участок обслуживал Орский никелькомбинат, второй — номерные военные заводы, на третьем участке находился стационар, куда я попал, а также штаб и командование всей колонии, четвертый считался штрафным и располагался сравнительно далеко от города, в поселке Аккермановка. Заключенные работали там на никелевом руднике. С пятого и шестого участков работяги ходили "вкалывать" на Орскую ТЭЦ, две трубы которой густо дымили день и ночь. Седьмой участок обслуживал мясокомбинат.

Там, говорят, текли молочные реки в кисельных берегах. Попасть на седьмой участок было мечтой каждого заключенного. Восьмой участок поставлял рабочую силу для новых строек. Наконец, еще имелся, хотя и не входящий в номенклатуру, но реально вполне существующий, девятый участок. Он находился в двух-трех километрах от так называемого соцгородка, по дороге на Ново-Троицк. Здесь умерших заключенных закапывали в землю. Могил практически не было, после захоронения почву сглаживали и из земли торчали только палки с бирками, на которых обозначались какие-то цифры.

Теперь это печальное место, наверное, давно застроено и прах погребенных смешался с неласковой уральской землей. Но ныне живущие здесь должны знать и помнить, что они ходят по костям десятков тысяч людей, некогда пригнанных в Орск и нашедших здесь мученическую кончину.

Свидетельствую - в феврале, марте, апреле 1943 года в Орской ИТК № 3, в которой находилось примерно семь-восемь тысяч заключенных, ежемесячно умирало от трехсот до четырехсот человек. Каждое утро я вручал начальнице санчасти списки "экзитировавших" с указанием фамилии, имени, отчества, года рождения, статьи, срока и обычного диагноза: "Пеллагра с авитаминозным поносом", или реже - "ТБЦ пульмонум".

Начальница Купрович произносила сокрушенно что-то вроде "Ах, ах, ах" и ставила свою закорючку: "Ку, ку, ку..." После этого санитар и старший статист, тот самый мордастый парень, шли в барак или к телеге, на которой привезли мертвяков, и тащили их к погребу, нашему своеобразному моргу. Вниз вели двенадцать-пятнадцать ступенек, но никто туда и не думал спускаться. Ребята брали труп за руки и ноги, раскачивали его, и он "ласточкой" летел вниз. Примерно раз в неделю появлялись вохровцы и забирали все, что накопилось в погребе, за зону. Но предварительно каждому мертвецу, как говорится, на прощание прокалывали штыком живот или грудную клетку»."