Нужен ли России либеральный консерватизм?
- В.Н.Шульгин
25.11.2006 00:47
Опасное суждение
Живая власть для черни ненавистна, Они любить умеют только мертвых Ей нравится бесстыдная отвага. А.С.Пушкин
Ничего нельзя возразить против апологетического настроя автора по отношению к Русской Триаде. Действительно, "списывая" Царство на "свалку истории" и отрывая его от Православия, мы грешим против истины: эти начала нераздельны и неслиянны. И народ наш исторически породнился с этими главными началами его жизни. В свое время Карамзину в период заключения Тильзитского мира пришлось успокаивать волновавшихся крестьян, протестовавших на почтовой станции против переговоров Александра Первого с Наполеоном, поскольку последний - "антихрист", как ранее "сказывалось в газетах". Карамзину пришлось для усмирения верующих в Бога и Царя крестьян сказать. что наш монарх окрестил Наполеона и смыл с него грех, тем более, что это было легко сделать, т.к. переговоры были на воде. Конечно, и слово "либерализм" никаких положительных ассоциаций не вызывает. Поэтому вполне объяснима ненависть автора к этому идейному и жизненному принципу. Но очевидно и другое. В угоду своему первичному настроению автор "пригнул" взгляды и жизненное дело наших выдающихся соотечественников, П.Б.Струве и А.И.Солженицына, уложив их в уродливое отвлеченное, искусственно сконструированное "прокрустово ложе", исказив и опошлив их credo. С "бесстыдной отвагой" мужика-горллана, типичного "героя" любой Русской Смуты, П.Троицкий ничтоже сумняшеся сражается с подлинными героями Русского Духа, которые не только умели размышлять, но и старались жить "не по лжи", жертвуя многим во имя Правды. Солженицын совершил "подвиг честного человека". К нему полностью применимо это яркое выражение Пушкина о Карамзине. Солженицын - Русский Офицер в Действующей Армии на передовой страшной войны. Да, он сначала "чистый марксист", какими сперва были практически все оппозиционеры Советской власти. Никакой другой основы кроме "единственно верного учения" в искореженной стране с прерванной духовной традицией и было невозможно себе представить. Но как быстро этот, прежде всего честный человек, понимает, что утверждать о "чистых Марксе, Ленине и Троцком" и "грязном деспоте Сталине" является новой великой ложью, снимающей ответственность за Революцию с русофобской "образованщины". Солженицын повторил подвиг Карамзина, предприняв масштабное исследование Революции, опровергая фактами западные русофобские (и отечественные "образованские") построения, что "русские варвары" опошлили марксов гуманизм в духе своего вековечного "деспотизма" и "рабства". И он не союзник русофобствующих Т.Самуэли, А.Янова, В.Кантора, Р.Пайпса и иже с ними, а противник. А как велика роль Солженицына в возрождении русских литературных традиций! Именно он с "Матрениным двором" стоял у истоков Деревенской Прозы наших великих Распутина, Солоухина, Белова, Крупина. Струве тоже проделал стремительную эволюцию слева направо. Но также, как и позднее Солженицын, он не подлаживался к господствующему интеллигентскому, враждебному Исторической России настроению, а активно ему противодействовал, как герой и честный человек. Отсюда его стремление к Великой России и поддержка державника Столыпина до революции, равно как солидарность с православным активизмом Ивана Ильина, на которого в 20-е годы набросились "сентиментальные православные", недовольные, что их зовут на подвиг и на жертву, к мечу православному. Струве не был теплохладным, не "колебался вместе с курсом партии". Он был вдохновителем и автором знаменитого противореволюционного и противоинтеллигентского, (а в этом смысле и противолиберального) сборника "Вехи". В "Вехах" Струве начал ту тему, которую в 60-70-е гг 20 в. творчески и блестяще продолжил Солженицын. Какие бы фантомы не витали в возбужденном сознании Троицкого, факт остается фактом: Струве выступил за Россию Царскую, Великую, Крестьянскую и Историческую. Он , в частности писал: "Идейной формой русской интеллигенции является ее о т щ е п е н с т в о, ее отчуждение от государства и враждебность к нему. Отрицая государство, борясь с ним, интеллигенция отвергает его мистику не во имя какого-нибудь другого мистического или религиозного начала, а во имя начала рационального и эмпирического" (изд. 1909 г., стр. 160). Струве видит, таким образом, не только этатистское величие России, но и священные религиозные основы этого величия, чего бы себе не возомнил автор пасквильной статьи. Солженицын в своих потрясающих по глубине работах, "Образованщине" (1974) и "Наших плюралистах" (1982) восстановил "веховскую" традицию критики интеллигентского "безрелигиозно-гуманистического нового ордена", стремящегося добить Россию в наше время. Он показал реальный необольшевизм деятелей-русофобов типа Г.Померанца, указав на старый интеллигентный недостаток, унаследованный нашей "образованщиной", у которой "Нет сочувственного интереса к отечественной истории, чувства кровной связи с ней". И далее: у ителлигенции - "Недостаток чувства исторической действительности. Поэтому интеллигенция живет в ожидании социального чуда ". Интеллигент считает, что "Все зло - от внешнего неустройства, и поэтому требуются только внешние реформы. За все происходящее отвечает самодержавие, с каждого же интеллигента снята всякая личная ответственность и личная вина. Преувеличенное чувство своих прав. Претензия, поза, ханжество постоянной "принципиальности" - прямолинейных отвлеченных суждений. Надменное противопоставление себя - "обывателям" ". Где здесь "либерализм" Струве и Солженицына, их чрезмерный несбалансированный акцент на "права человека"? Троицкому, прежде чем бросать упреки славнейшим нашим мудрецам и ч е с т н ы м Русским Гражданам следовало бы с чистым сердцем почитать произведения критикуемых им авторов. Тогда бы он убедился, что тех преступлений, какие он им вменяет, они не совершали. Часто упреки носят, да простят мне читатели, какой-то поразительно глумливый характер. Струве видите ли плох, потому что он сторонник величия России и "ура патриот", "враг власти и друг государства", стремившийся "развернуть Россию в сторону Запада". Понятное дело так может сказать Г.Померанц, выступающий за русское мелкодержавие, но почему так говорит правый и православный? Протестующий против Струве за его пафос государственного величия России? В сознании не укладывается. Ну не верите Струве, поверьте Пушкину, с его знаменитым кличем "Россия, встань и возвышайся!" Или Розанову, сказавшему единственно верно о русской государственности: "Государство есть сила. Это - его главное. Поэтому единственная порочность государства - это его слабость". Да и этатизм Струве ни в коей мере не противоречил его приверженности к исторической русской государственности. П.Троицкий, к сожалению, своими поверхностными, горделивыми и дерзкими суждениями выказывает свою принадлежность к тому слою образованных Русских, которых Пушкин назвал "полуобразованными" (см. статью "Радищев"), Струве - "отщепенцами", Солженицын - представителями "образованщины". Ничего не меняет то обстоятельство, что автор стоит за "консерватизм", в отличие, например, от Милюкова, стоявшего за западный либерализм. В обоих случаях видим пример чисто отвлеченного доктринального мышления, конструирующего объект критики в полном отрыве от его действительного облика. Ведь так и Хомякова можно записать в "западники", встретив его высказывание о Европе, как "Стране святых чудес". Якобы "западник" Струве прекрасно, как и Ильин, видел вражду "Западных демократий" по отношению к Исторической России; (тут он следовал традиции, идущей от Пушкина). В "Дневнике Политика" в 1929 г. Струве писал: "... ненавидящий Россию Запад, отталкиваясь от большевизма для себя, приемлет большевизм для России..." (см.: Дневник Политика (1925-1935). М.-Париж, 2004, с.454). Уверовав в фантастический "чистый" консерватизм, автор не видит реального русского свободного самобытничества, представителями которого, наряду с Карамзиным, Пушкиным, Жуковским, Вяземским, Хомяковым, Киреевским, Одоевским, Чаадаевым (да да!), Тютчевым, Погодиным, Шевыревым, Гоголем, Достоевским, Ап. Григорьевым, Страховым, ген. Фадеевым, арх. Феодором, Леонтьевым, Розановым, Соловьевым (да да!), Тихомировым были и есть Струве и Солженицын. Автор невольно последовал приему, который применяют А.Янов и В.Кантор, отрывающие Пушкина от Русского консервативного самобытничества в угоду одним им ведомого отвлеченного европеизма, а славянофилов, то есть по сути, представителей "русского воззрения", объединяют с большевиками, попутно обеляя "гуманный марксизм", опошленный якобы русским большевизмом. П.Троицкий также противоестественно вырвал Струве и Солженицына из органической русской консервативно-самобытнической традиции. В 70-е годы 19 в. П.А.Вяземский, последний из живых представителей свободного консерватизма и самобытничества Золотого века Карамзина и Пушкина, оставил для молодых современников-доктринеров, склонных все укладывать в простые отвлеченные логические схемы, (становящиеся от этого упростительства ложными), одно методологическое указание. Он сказал, что бывает мыслителя упрекают за творческую эволюцию от либерализма к консерватизму, намекая на неискренность такой перемены. Князь Вяземский писал, что можно быть и консерватором, и либералом и при этом либо быть человеком, либо "никем не быть". Все познается "в применении", конкретно, а не отвлеченно. Прежде всего надо быть честным, а затем - просвещающимся человеком. И тогда естественной будет эволюция слева направо. И Пушкин сначала писал "Гаврилиаду", следуя за французским ярким вольтеровским безбожием века. Но, будучи честным и сторонником просвещения, а не модных лозунгов, стал на путь просветления и уже в 1825-26 гг. это другой человек, автор "Бориса Годунова", сторонник "греческого православия" и Царства, искренне молящийся ("Отцы пустынники и жены непорочны..."). Почему же мы не доверяем просветлению Струве и Солженицына, которое было им сродно, как ч е с т н ы м людям, вырвавшимся из плена "чужеземного идеологизма" (выражение Пушкина) по тем же основаниям, что и Пушкин, Вяземский, Достоевский, Леонтьев, Тихомиров... "Идеалы... новой элиты направлены на спасение злейшего врага России, либерализма" в попытке спасения либерализма за счет России, - конструирует один из итоговых выводов автор, целясь в Струве и Солженицына со сторонниками. Но по сути у него под прицелом вся отечественная свободно-консервативная самобытническая традиция, которая не противопоставляла Самодержавное Царство чаемому Гражданскому Освобождению России и Русских. Автор сделал все, чтобы его заподозрить в злонамеренности по отношению к просвещенной России, всегда увязывавшей Царство с Православием и Гражданским освобождением народа. Именно поэтому свободные консерваторы-славянофилы, при всем своем монархизме ("Власть - Царю, мнение - народу), были деятелями Великой Реформы 1861 г., приступившей на деле к гражданскому освобождению крестьянства, которое затем через полвека решится завершить Столыпин со товарищи. Пользуясь западной терминологией, не вполне верной в русском случае, это стремление наших просвещенных самобытников можно действительно назвать "либеральным консерватизмом", как однажды обмолвился Вяземский. Речь же идет о самобытничестве Церковно-Царском в союзе с естественно развивающейся гражданской свободой. Этому естественному союзу Православного Царства с Гражданской свободой противились все поколения "пламенных революционеров". Ленин, например, сидючи в Швейцарии, до того расстроился перспективами столыпинского освобождения крестьянства, что подумывал о перенесении своей активности в США. Печально, что сейчас наследником радикалов, ненавидевших просвещенную Россию царскую, дворянскую и крестьянскую, с огромным положительным свободно-гражданским потенциалом, выступил человек, уверенный в своем консерватизме. Когда Струве и Солженицын честно говорят, что они стоят за гражданскую свободу народа, они выступают не какими-то западниками и либералами, а русскими свободными консерваторами или, лучше сказать, - самобытниками. Они - продолжатели традиции Карамзина и Пушкина, противники западного и отечественного радикализма, плода отвлеченного теоретизирования и доктринального конструирования, насильственно ломающего естественную жизнь России.
|