 |
| 01.11.2002 |
Впервые выраженная в православном своем изводе святым Царем Иустинианом в VI веке в знаменитой преамбуле к VI новелле, учение о Симфонии было подробно разработано и оформлено в IX в. Патриархом Константинопольским Фотием. В нем, как известно, были отражены основы идеальных отношений между двумя главами двуединого церковно-государственного тела Вселенской Империи — Вселенским Царем и Вселенским Патриархом. Причем, по словам известного русского ученого профессора Вл. Сокольского, «это церковно-государственное тело постепенно должно обнять собою весь Православный мiр, а Вселенский Патриарх и Вселенский Царь должны стать в действительности Патриархом и Царем всех православных христиан во всей Вселенной. Правители других стран и народов православных никогда не могут сравниться по достоинству и правам относительно Церкви с святым Царем самодержцем „пекущимся о внешнем строительстве Церкви во всей Вселенной“. Они суть только местные властители и в области церковных дел воля их должна подчиняться вселенской воле святого Самодержца».
Именно под этим углом зрения и следует рассматривать Симфонию в России — прямой наследнице Второго Рима. Подчеркнем: не о симфонии между государством и Церковью идет речь и даже не о симфонии лишь Царства и Священства, а о симфонии конкретного Царя с конкретным Патриархом. Оставим здесь в стороне важную саму по себе проблему: соответствие Царя Патриарху. Русский Царь после падения Византийской Империи был Вселенским Православным Царем, Патриарх же Московский не был Вселенским (первым по диптихам), а всего лишь пятым.
Из примеров Симфонии, близких к идеалу, назовем Государя — основателя Царствующей Династии Романовых Царя Михаила Феодоровича и Патриарха Филарета. Духовное сродство душ их подкреплялось здесь родством кровным. В связи с этим очень характерно нарушение Симфонии в следующее Царствование Государя Алексия Михайловича. Одного духовного Его родства с Патриархом Никоном оказалось явно недостаточно.
Попытку восстановить порушенную в XVII веке Симфонию предпринял, как известно, последний из Царствовавших Романовых — Царь-Мученик Николай Александрович. Причем, попытался Он сделать это, именно исходя из прямой аналогии с Царствованием Основателя Династии.
Долгое время попытка эта подкреплялась лишь одним текстом известного духовного писателя С. А. Нилуса, что позволяло многим, чьи цареборческие взгляды нередко ловко прикрывались научным скептицизмом, относиться к этому свидетельству, как к легенде. От издания к изданию «России перед Вторым пришествием» мы расширяли подтверждающую это событие источниковую базу. Наиболее полная сводка сведений о предполагавшемся Царем-Мучеником принятии на Себя бремени Патриаршества содержится в одной из наших последних книг «…И даны будут Жене два крыла» (М. 2002. С. 536−550).
Уже после выхода в свет ее был обнаружен еще один документ, подтверждающий первое опубликованное свидетельство о намерении Государя. Напечатано оно было, напомним, в 1921 г. на страницах «литературно-политического издания» «Луч света», выпускавшегося в Берлине известным русским монархистом полковником Ф. В. Винбергом. Речь идет о заметке Б. Потоцкого «К материалам новейшей истории», повествующей о посещении зимой 1904−1905 гг. Царственной Четой митрополита С.-Петербургского Антония (Вадковского) для обсуждения принятия Императором Патриаршества. Свидетель, сообщивший автору о визите, был в то время «студентом Петербургской Духовной Академии и, по рекомендации академического начальства, был привлечен к работам по приведению в порядок библиотеки митрополичьего дома».
Недавно стало известным, что в 1916 г. в журнале «Исторический вестник» были опубликованы воспоминания о митрополите Антонии его племянника М. В. Вадковского. «Интересен также, — писал он, — случай, рассказанный дядей, касательно посещения его покоев некими весьма почетными Гостями. Когда Владыка сам угощал Их в столовой чайком, студент Духовной академии Лебедев (из Орла) в смежной комнате, ничего не зная о Посетителях, занимался приведением в порядок книг огромной библиотеки Владыки (завещанной им родной Тамбовской семинарии); закончив свою работу, студент идет в столовую (как проходную комнату), чтобы уйти из покоев, подходит на прощанье к Владыке под благословение, смотрит на Гостей и столбенеет.
— Знаете ли вы, кто это? — спросил Владыка растерявшегося юношу.
— Знаю! — еле ответил тот в смущении, готовый провалиться сквозь землю.
— Сделайте же поклон и отправляйтесь в Академию, — заключил Владыка.
Студент неловко расшаркался, поклонился чуть не до земли, и пустился бежать домой.
А о случае том, наверное, будет рассказывать не только своим детям, но и внукам, и правнукам (конечно, если не пойдет в монахи)".
Как видим, рассказал, но только уже будучи за пределами России…
По условиям времени (воспоминания были опубликованы в 1916 г.) «весьма почетные Гости» не могли тогда быть названы. Но тем ценнее это свидетельство: посещение было подтверждено еще в дореволюционной публикации, при жизни Царственных Мучеников. Кроме того, сообщение об этом посещении митрополита Антония соседствует в цитированных воспоминаниях с описанием обсуждения вопроса о восстановлении Патриаршества.
Но бережно выношенное в Царском сердце согласие на жертвенный подвиг, подкрепленное жертвенным же согласием Царицы-Страдалицы, было отвергнуто русскими архиереями. Владыки промолчали…
Правда, в других случаях они молчали по-другому. Ведь иногда молчание выражает согласие. Тот же мемуарист свидетельствовал:
«- Обвиняют меня, — говорил мне Владыка в минуты задушевных бесед, — в честолюбивых планах, будто я желаю быть Патриархом, желаю, чтобы архиереи руку мою целовали. Ничего этого я не желаю, а думаю только о благе и преуспеянии Церкви.
Помню, с каким одушевлением открывал Владыка заседание Предсоборного присутствия. Множество епископов собралось в покоях Владыки. Сидя в смежной с залой комнате (в кабинете) я слышал заявление секретаря Владыки: «Высокопреосвященный митрополит Антоний имеет сказать слово». И до меня доносились обрывки из речи Владыки, в которой он указывал на соборность, как основной принцип жизни Церкви, причем он призывал иерархов потрудиться над осуществлением этого принципа посредством разработки правил созыва Собора. Затем послышался знакомый мне голос другого иерарха, которого покойный чтил за ум и общительность, но не разделял его воззрений (крайне аскетических). Этот видный в настоящее время иерарх, несколько отклоняясь от существа вопроса, стал говорить о личных добродетелях тогда еще здравствовавшего Святителя, преимущественно о его милосердии и всепрощающей любви.
Эту речь я понял как намек на то, что митрополит Антоний должен быть председателем на Соборе, а, может быть, и Патриархом, насколько позволят ему ослабевающие силы… Довершит же это дело более юный и энергичный его преемник…"
В ответ на все эти речи митрополит Антоний молчал. Однако молчал, как мы уже говорили, по-иному. И молчание это означало не только согласие относительно себя, но, прежде всего, отвержение Царской жертвы…
Но ни маститого митрополита Антония (Вадковского), ни «более юного и энергичного его преемника» митрополита Антония (Храповицкого) Бог, как известно, не благословил Патриаршеством…
Как бы то ни было, «с той поры, — по словам С. А. Нилуса, — никому из членов тогдашнего высшего церковного управления доступа к сердцу Цареву уже не было».
Такое непонимание-отталкивание прослеживается и позднее. Факты эти ныне общеизвестны. Это и поведение Синода в февральско-мартовские дни 1917 года. Это и безучастие Поместного Собора 1917−1918 гг. к судьбе Царственных Узников. И теплохладное отношение к Цареубийству.
Долголетнее сопротивление уже на нашей памяти прославлению Царственных Мучеников (когда уже было можно) и некая его неполнота (когда оно все-таки свершилось), сопровождавшееся различного рода уничижающими Святых оговорками и поправками, — все эти «деяния» продолжают тот давний чудовищный ряд.
Прости нас, Господи!
Причем, все это относится не только к прославлению 2000 года здесь, но и 1981-го там.
Чтобы не быть голословным продемонстрируем взгляды на прославление Царственных Мучеников первоиерарха Зарубежной Церкви Антония (Храповицкого), чей образ (как нам станет ясно после прочтения его собственноручного письма) до неузнаваемости тщательно отретуширован последователями и почитателями Владыки.
27 апреля 1931 года близкая первоиерарху белградская православно-монархическая газета «Царский вестник» задавалась вопросом: «Возможно ли причисление Царя-Мученика к лику святых»? Воспроизведем эту любопытную статью полностью:
«Известный югославянский публицист, общественный деятель и горячий русофил г. Неманья Павлович обратился к митрополиту, Блаженному Антонию со следующим письмом:
«Я хотел бы испросить Вашего совета и моральной помощи в одном крайне деликатном вопросе, к которому рассчитываю привлечь внимание Вашего Высокопреосвященства, особенно потому, что он касается Русской Православной Церкви. Я лично принимаю участие в этом деле из чувства глубочайшего почтения к светлой памяти величайшего друга притеснявшегося югославянского народа, Императора Николая II, помощь которого определила нашу судьбу.
Имя Великого и доброго Царя-Мученика не может остаться обычным, быть умалено или забыто, и поэтому я позволяю себе предложить Вашему Высокопреосвященству вопрос, — не представилось бы осуществимым, чтобы Русская Православная Церковь взяла на себя почин прославления Царя-Мученика Николая II святым и признания дня Его конины общим православным праздником с тем, чтобы примеру Русской Церкви последовала и ее младшая сербская сестра. Одновременно с тем представлялось бы желательным основать церковное общество, которое поставило бы себе задачей издание на русском и других языках материалов о зверствах, учиненных над Царем-Мучеником и Его близкими".
+++
Владыка митрополит Антоний в своем ответе г. Неманье Павловичу высказал следующие соображения:
«Письмо Ваше меня настолько удивило, что я не сразу поверил в его искренность и принял за шутку, пока мои друзья не пояснили мне, что оно написано искренно и серьезно. Все-таки вам, очевидно, совершенно неведомо, как в Христовой Церкви совершается причтение к лику святых праведника или исповедника. Для такого причтения должны быть либо освидетельствованы мощи покойного, как нетленные, либо собраны и проверены сказания о чудесах, совершенных по его молитвам Богу.
Церковь относится, конечно, с полной серьезностью к такому делу и чрезвычайно строго проверяет сказания об исцелениях, произведенных праведником или об его явлениях после кончины.
Несомненно, наш возлюбленный Государь Николай Александрович был искренно верующим православным христианином, хотя, к сожалению, далеко не чуждым различного рода суевериям, например, магнетизму, спиритизму и т. п.
Я надеюсь, и даже питаю уверенность, что Господь принял Его душу в Свое Небесное Царство, но отсюда еще далеко до прославления Его, как святого.
Правда, бывали случаи, когда неповинная смерть праведников сама по себе была принимаема современниками, как основание для его прославления. Такова была кончина св. благоверных князей Бориса и Глеба от руки братоубийца Святополка. Однако это событие было принято, как доказательство их святости после того, когда погребение их стало сопровождаться многочисленными исцелениями больных и т. п. явными чудесами.
Одним из таких чудес было наказание епископа, не поверившего их святости: не то он онемел, не то ослеп (хорошенько не помню), пока не принес покаяния святым угодникам.
Может быть, вы более знакомы с драмой «Борис Годунов» Пушкина, где говорится о прозрении слепца над местом погребения св. Царевича Димитрия.
Если Господь, паче чаяния, соблаговолит так прославить кротчайшего и смиренного сердцем Царя Николая Александровича, то Ваше благочестивое желание, вероятно, будет исполнено".
Рядом с подобными «откровениями» можно поставить разве что недавние «мысли» покойного митрополита Нижегородского Николая в его родной газете «Православное слово» или известное его интервью в «НГ-религии».
Роднит эти разделяющие почти семь десятков лет тексты двух архиереев (зарубежного и «нашего») какое-то безмерное доверие к художественной литературе, как к историческому источнику. «…Если бы отрекшийся Государь, — кощунственно писал в 1997 г. митрополит Николай, — хотя бы понял ту беду, которую Он принес в общество, покаялся. Ничего же этого не было. А вот возьмите, к примеру, князя Игоря: „Стонет Русь в руках могучих, и в том она винит меня…“ [Это — напомню — либретто оперы „Князь Игорь“!] Игорь сознает и кается [В опере!], что он своими неразумными действиями привел свой народ к поражению. В случае с Николаем Вторым со стороны Царя вряд ли было осознанное покаяние». К сожалению, сам Владыка скончался без покаяния (без исповеди и причастия) после повторного напечатания в общероссийской газете другой подобной хулы, правда на этот раз на уже канонизированных Русской Православной Церковью Царственных Мучеников. Сейчас митрополит Николай в загробном мiре. Там он всё узнал и понял… Поздновато, к несчастию… Последователи же Владыки продолжают его дело, к сожалению, лишь усугубляя его положение там. Недавно, например, чтители митрополита Николая в прекрасно изданной подарочной книге, посвященной его памяти, под претенциозным названием «Святитель» (составитель и редактор Т. Упирвицкая. Нижний Новгород. 2002) предлагают нам сейчас (после всего происшедшего!) почитать все то же кощунственное интервью.
Большая же часть епископата, к сожалению, безмолвствует, правда, к сожалению, отнюдь не как народ в пушкинском «Борисе Годунове».
На подобном «фоне» такие исключения, как святители митрополит Московский Макарий, митрополит Петроградский Питирим (Окнов), Митрополит Камчатский Нестор (Анисимов), архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Максимович), архиепископ Чилийский Леонтий (Филиппович), арихиепископ Сиракузский и Троицкий Аверкий (Таушев), епископ Сеаттлийский Нектарий (Концевич) и немногие другие, лишь подтверждают общее правило.
Похожие истории имели место и с богослужебными текстами.
Выступая на съезде русской православной молодежи в Сан-Франциско в августе 1981 г., епископ Сеаттлийский Нектарий (Концевич, 1905+1983) «заявил, что возрождение России непостижимым образом зависит от канонизации Царя как главы всех русских новомучеников, даже выше погубленных иерархов Церкви. Сказал он так в пику архиеп. Антонию, который (в угоду русской либеральной эмиграции) настаивал, чтобы Царю не отводилось особое место, чтобы во время богослужения имя его упоминалось в тропаре новомученикам следом за именами иерархов». Речь идет об архиепископе Западно-Американском и Сан-Францисском Антонии (Медведеве, 1908+2000).
Выступление свое епископ Нектарий оформил в виде статьи «Мистическое значение Российских мучеников». Окончательный вариант ее был лично вручен Владыкой Платинским отцам — иеромонахам Серафиму (Роузу) и Герману (Подмошенскому). «Он опасался, — писал о. Герман, — и имел основания опасаться, что текст будет изменен другими людьми, представляющими церковные структуры, не согласные с ним в вопросе о помещении святого Царя Николая во главе Новомучеников. И потому он отдал свою собственную машинописную копию нам со словами: „Вот что я написал. Они текст изменят, но вы напечатайте его так, как я написал здесь“. […] Описывая действия космического зла до нашего времени, он намеревался показать, что убийство Царя было ключевым событием, торжеством попущенного вселенского зла, о котором пророки говорили в Библии. […] Убийство Царя на самом деле было во главе явления Новомучеников, оно сделало возможным убийство миллионов христиан властью зла. Это положило начало войне необуздываемой против истинного христианства в сии последние дни, которая закончится уничтожением всего мiра».
«…Абсолютно ясно, — писал епископ Нектарий, — что злодеяние было ритуальным, а не политическим убийством, о чем свидетельствует также и каббалистическая надпись на стене подвала Ипатьевского дома, где было совершено это, поистине сатанинское, злодеяние.
Подобно тому, как Христос был распят на Голгофе за грехи всего мiра, всеми оставленный, так и Государь принесен в жертву за грехи всей России, также всеми оставленный. Никто не оказал помощи своему Государю в дни Его тяжких испытаний, когда Он был узником богоборческой сатанинской власти. Поэтому смертный грех цареубийства тяготит над всем русским народом, а, следовательно, в той или иной степени, над каждым из нас.
И если это так, то для того, чтобы иметь хоть маленькую надежду на снятие греха с совести России, необходимо, помимо нашего сугубого покаяния, прославить Государя во главе всех Русских Новомучеников. Ведь принял Он мученическую кончину за Православную веру, Святую Церковь, за Отчизну. Вот, что пишет по этому поводу один священник: «Трагедия Царской Семьи как заклятием легла на Русскую Землю, став символом-прологом длинного крестного пути России, гибели десятков миллионов ее сынов и дочерей. Канонизация Царственных Мучеников явится для России снятием с нее греха цареубийства, окончательно освободит ее от злых чар».
Как же нам подготовить себя ко дню великого события прославления Русских Новомучеников?
В нас теплится надежда, что когда весть о прославлении Государя во главе всех Новомучеников Российских достигнет еще верующего Православного русского Люда на Родине, который вместе с нами, осознав тяготеющий над Россией грех цареубийства, с покаянными слезами будет молить Господа о прощении и в молебном пении всем сердцем будет призывать в помощь Царя-Мученика:
Святый Царю мучениче и страстотерпче Николае, со всеми Новомучениками земли Русския, молите Бога о нас грешных. Тогда, верим, светлая душа Государя, печальника Страждущей России, поклонится Престолу Божию и сотворит сугубую молитву о спасении России и о нас грешных. «Кровь мученическая вопиет к Небу».
И Господь, внемля нашему воплю, и, услышав святую молитву Своего смиреннейшего раба — нашего Царя-Мученика, в силе сотворить чудо и, сняв с совести Русского Народа тяжкий грех цареубийства, дыханием уст Своих может сдунуть с лица Русской земли иго и всю нечистоту богоборческой власти. У Господа все возможно!"
Так и случилось. Прошло всего несколько лет после прославления Зарубежной Церковью Царственных Мучеников и пало коммунистическое иго.
Однако, как и опасался Владыка, Царственным Мученикам «не было дано первенства ни в день празднования Новомучеников, ни в тропаре при канонизации». Мнение архиепископа Антония возобладало. Предвидя это, перед этим «еп. Нектарий взял с Платинских отцов обещание опубликовать тропарь в должном виде, дабы снять грех цареубийства. Когда отцы исполнили просьбу Епископа, владыка Антоний огорчился и рассердился, требовал даже, чтобы номер журнала отпечатали заново, а подписчикам прислали извинения. 18/31-го октября [1981 г.] в Нью-Йорке состоялось прославление Царя и Новомучеников Российских. Текст богослужения был составлен отцами Германом и Серафимом. Сослужил еп. Нектарий — единственный иерарх, бывший еще в России сыном ее страждущей Церкви. Он был знаком с новомучеником Патриархом Тихоном. Полтора года спустя в последний раз он явит единство души с новомучениками — упокоится в день их поминовения, совершив накануне в субботу всенощную в их честь…»
Незадолго до кончины Владыка побывал в Платине. Игумен Герман вспоминает: «Был вечер… таинственное такое время. Небо покрыто звездами. Я подошел к нему и спросил: „Владыка! Что же делать? Так страшно, мiр такой ужасный. Россия гибнет“. А он сказал: „В России должно быть всенародное прославление всех новых мучеников с Государем Николаем Вторым во главе. Он должен быть прославлен именно во главе. Тогда Россия избежит нового рабства, которое очевидно грядет на весь мiр, тогда будет России освобождение, и за ним — воскресение. А если этого не произойдет, если русский народ не осознает вины своей, то Россия будет стерта с лица земли американским, западным, нехристианским духом, который вошел в Россию еще во времена Петра Первого и который уже сотворил все эти безобразия. У России особое предназначение“».
Итак, пришло время России…
Знаменательно, что одним из тех, кто сыграл выдающуюся роль в деле прославления Святых Царственных Мучеников, придавая этому особое значение, кто почитал Их в подобающей полноте, был недавно почивший старец о. Николай Гурьянов — в тайной хиротонии епископ Нектарий (!).
Сейчас уже можно открыть, что это именно он благословил составление «Царского сборника», был душой всего этого дела. Именно он ободрил написавшего многочисленные службы и акафисты Царственным Мученикам, и, благословляя, сказал, что через них говорит благодать Духа Святаго. А всех причастных к изданию сборника призвал ничего не бояться, ибо дело это Божие. Примечательно, что именно под чтение и пение этих акафистов Старец провел последние дни своей земной жизни.
Стоит ли говорить о том, как был взбешен враг рода человеческого, злобясь через подпавших ему людей. «…Тем самым, — писал, например, один из неообновленцев, потрясенный обилием служб и акафистов Царственным Мученикам в сборнике, — на пороге XXI века Русь явила удивительную способность к религиозному творчеству, своего рода „христианскую пассионарность“, о которой давно устал мечтать гнилой христианский Запад».
К сожалению, этот и другие подобные доносы возымели свое действие: «Царский сборник» был запрещен к распространению и тут же исчез не только с полок магазинов, но и со склада: был раскуплен чтителями святых Царственных Мучеников.
Подобно епископу Нектарию (Концевичу) наш владыка Нектарий (старец Николай) скончался в день, связанный с памятью Царственных Мучеников: в день крещения в 1904 г. мученика Царевича Алексия (на следующий день приходились сороковины убиения в 1918 г. Царской Семьи).
Незадолго до кончины на вопрос о том, будут ли прославлены Царь Иоанн Васильевич Грозный и Григорий Ефимович Распутин (их Старец также особо чтил)о. Николай ответил, махнув рукой, как о деле давно (там?) решенном: «Скоро прославят».
Не исключено, конечно, что, несмотря на звучащие сегодня из уст некоторых представителей священноначалия слова резкого неприятия даже самого разговора на «эту тему», нынешние церковные власти, тем не менее, могут сподобиться еще в этой земной жизни спеть величание еще одному святому Царю и мученику Григорию. Если так, то, возможно, нас ожидает еще одно прославление «сквозь зубы»: вроде бы прославили, «причислили к отряду страстотерпцев» (буквальные слова митрополита Нижегородского Николая), а службы и молебны служат со скрипом; с амвонов такое говорят, что лучше бы молчали.
Но возможен и другой ход развития событий. Перед кончиной Старец твердо и определенно сказал: «Царь грядет!» Не исключено, что это именно Он — последний Православный Русский Царь — прославит святых, неугодных «страха ради иудейска» нынешним владыкам, установит во всей подобающей полноте почитание святых Царственных Мучеников.
Не о том ли предвозвещается в «Житии святого блаженного Андрея, Христа ради юродивого, Цареградского чудотворца». «Царь Добрый», говорится в нем, в конце времен «Святых церкви поставит, яже суть первие разрушили».
Это будет «Царь, одетый в саккос». По известному пророчеству русских старцев, переданному архиепископом Полтавским Феофаном (Быстровым, 1872+1940), Царь «прежде всего наведет порядок в Церкви Православной, удалив всех неистинных, еретичествующих и теплохладных архиереев. И многие, очень многие, за малыми исключениями, почти все будут устранены, а новые, истинные, непоколебимые архиереи станут на их место». Это подтверждают и проречения, содержащиеся в рукописном греческом лицевом сборнике конца XVI века. Согласно этому источнику, «видимый ангел» даст последнему Царю каменные скрижали, на которых будут вырезаны заповеди Ему от Бога. Одна из первых таких заповедей — «худых священников из святилища изгнать и достойных восстановить к Божественному (учению) для благоугождения Бога неба и земли».
Именно при последнем Царе — после завоевания Им Царьграда — разрешится и проблема несоответствия между Русским Царем и Патриархом Московским, соответственно первым и пятым по диптихам (о чем мы уже писали). Тогда же, чаем, восстановится и Симфония.
11/24 октября 2002 г. Собор преподобных Оптинских старцев.
1. Россия перед Вторым пришествием. 3-е изд. Т. I. СПб. 1998. С. 101.
2. Вадковский М. В. Мои воспоминания о митрополите Антонии // Исторический вестник. Т. 143. 1916, N 2. С. 484−485.
3. Там же. С. 485.
4. Россия перед Вторым пришествием. Т. I. С. 395.
5. Впервые обзор этих фактов был приведен в очерке автора этих строк «Россия без Царя» и в публикации документов, напечатанных в кн.: Игумен Серафим (Кузнецов). Православный Царь-Мученик. Сост. С. В. Фомин. М. 1997.
6. Возможно ли причисление Царя-Мученика к лику святых // Царский вестник. Белград. N 153. 27.4/10.5.1931. С. 3.
7. О властях и Церкви Христовой. Митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай заявляет, что не подписывал на Соборе 2000 года акт о канонизации Царской Семьи // НГ-религии. 2001. N 8. С. 4.
8. Православное слово. Нижний Новгород. 1997. N 6 (91). Март. С. 3.
9. Иеромонах Дамаскин (Христенсен). Не от мiра сего. Жизнь и учение Серафима (Роуза) Платинского. М. 1995. С. 861.
10. Благодатный Царь над Россией. М. 1999. С. 44−45.
11. Там же. С. 56−58.
12. Там же. С. 44.
13. Иеромонах Дамаскин (Христенсен). Не от мiра сего. С. 861.
14. Благодатный Царь над Россией. С. 68.
15. Кырлежев А. Утвердится ли в России новая ересь? Анализ богослужебных текстов, посвященных Николаю II, говорит о такой возможности // НГ-религии. 2000. N 21 (68). 15 ноября. С. 1, 6.
16. Журнал Московской Патриархии. 2001. N 1. С. 46.
17. Православное слово. Нижний Новгород. 1997. N 6 (91). Март. С. 3.
18. Россия перед Вторым пришествием. Т. II. С. 444.
19. Там же. С. 460.
+ Утверждение автора о якобы имевшей место хиротонии о. Николая Гурьянова во епископы, бросающее тень на светлую память почившего старца, почерпнуто из недостоверных источников и не может быть принято на веру без серьезных доказательств (ред. «Русской линии»).
|
|
